Людзi ў горадзе«Самое сложное — людям в глаза смотреть»: Сколько зарабатывают минские попрошайки
И на что собирают
Согласно официальной статистике, средняя зарплата в Беларуси постоянно растет и вскоре приблизится к заветным 500 долларам. А сколько получают те, чей заработок зависит от нашего настроения и сострадания? The Village поговорил с теми, кто собирает деньги на улице, и узнал, что их заставило стоять с протянутой рукой, сколько можно заработать за день и о чем мечтают люди на обочине.
Текст
Вячеслав корсак
Фотографии
александр обухович
Алла Павловна, 54 года
Я вдова, пенсия у меня маленькая — 147 рублей. На работу не берут, потому что мне нельзя подымать тяжести из-за 3-й группы инвалидности. У меня родовая травма на левую ногу, одна нога короче другой — артроз деформирующий. Потому сейчас с палочкой и хожу.
Раньше я уборщицей работала, но сейчас не могу. Стою на бирже, но пока работы для меня там нет. Живу в Минске, есть дочка, внук. Внуку 12 лет, дочке — 33. Два раза замужем я была, двух мужей похоронила. Второй муж от водки умер — передоз. Был строителем. Я к нему сегодня как раз на кладбище ездила.
Училась я в спецучилище, а как замуж вышла, так ушла в декрет. А потом меняла работы: уборщица, посудомойка, работала на кухне в ресторанах. А сейчас вот вышла в тираж. Денег на жизнь не хватает, поэтому полгода назад вышла на улицу. Дочка работает на заводе, зарплата у нее маленькая — три миллиона. Вот так мы и выкручиваемся: я на улицу хожу, а она об этом знает. Деньги нужны, потому что приватизируем квартиру. Получается, что вместе с коммунальными каждый месяц нужно платить 150 рублей. Вся пенсия моя на это только уходит. А кушать, одевать внука надо. Он сейчас быстро растет.
Стою на улице я раза три в неделю. Места меняю. Если здесь, в переходе, кто-то есть, то не стою. Зачем мне ругаться с другими? Дают по-разному, зарабатываю 5–10 рублей в день. Один раз за день получилось 20. Деньги трачу на уколы, таблетки обезболивающие, еду, одежду.
Стоит в подземном переходе метро «Площадь Якуба Коласа»
Сергей, 61 год
Я родился в Сибири, в Томске. Прожил там четверть века, работал координатчиком. Потом поругался с родственниками и уехал на родину матери, в Минск. Приехал сюда и — идиот — сразу не написал заявление на квартиру. Стал работать токарем на заводе «Строймаш» в 1982 году. Жил в гостинице «Беларусь» возле стадиона «Динамо», теперь она «Свислочь» называется (на самом деле сейчас она называется Crowne Plaza Minsk. — Прим. ред.). Потом дали мне от работы общагу на Нахимова. Я и сейчас там прописан. А потом попал под сокращение — и вся любовь. Статью получил за прогул.
Со статьей на работу не брали, и я на стройку пошел — кирпич ложить. Потом устроился дворником работать, да и так все это… Подружился с одним мужиком, он живет один, так я сейчас у него живу. Дело шло под 60 годов, а в общежитии одна молодежь кругом. Поймите сами, что это уже не жизнь для моего возраста. Поэтому я оттуда и ушел.
А вот теперека ногу потерял. 26 октября прошлого года мне ее отрезали. Что-то побаливала, побаливала, вовремя не ходил к врачу и дожился до гангрены. А я с детства боюсь врачей. Помню, как еще зуб вырывали, и вместо молочного коренной вырвали. Сумасшедшая боль была, и я с тех пор с больницей не дружил. Вот с гангреной и отняли ногу. Во время операции я почти не спал, правда, в конце подоснул троху. А потом проснулся. Ну что? Сам себе в жилетку поплакался. Приходится выживать.
Семьи у меня нет и не было. Женат официально не был, детей нет. Пенсия всего 170 рублей. Этого не хватает на жизнь. На улице я стою недавно — после Нового года. Заставила меня выйти, с одной стороны, жизнь, а с другой — случай. Приехал я в церковь на Рождество — Богу помолиться, что живой остался после операции. И вот вышел я из церкви и стал тут возле мусорницы покурить. А мне неожиданно подали денежку. Подали раз, подали два (смеется). А вы знаете, с деньгами была проблема тогда, а тут пять рублей за день заработал. Ну, елки-палки, мне на два дня хватило прожить! А потом деньги кончились, я опять сюда пришел. Так вот и прихожу теперь сюда раз в несколько дней. Последний раз был в субботу, заработал более-менее — больше 20 рублей. Вот такая система. Деньги на еду уходят, на что ж еще.
Самое сложное — людям в глаза смотреть. Ну не привык я к этому и стыжусь. Но тем не менее жизнь заставляет. С милицией проблемы бывают, но не забирают. Кому я нужен без ноги? Скажут уйти — развернусь и уйду. А мечтаю сейчас я только о могиле. Какие могут быть мечты?
Собирает деньги возле Кафедрального собора на Немиге. Нет ноги, стоит на костылях. Зарабатывает в день от 5 до 20 рублей
Леша, 27 лет
Пока я живу на улице. Оказался в таком положении, потому что выгнали. Отец помёр родной, он в Минске жил, на Куйбышева. Выписали с хаты, без меня выписали, так и остался один. У меня есть деревня, но нужно ехать в Барановичи. Там пересадка на Слоним, на дизеле в деревню Мижевичи. Но паспорт украли, и сейчас я собираю на еду себе — на хлеб. На жизнь собираю. Так уже пять лет.
Собираю я деньги по разным точкам. Самое хорошее место возле церкви, потому что люди помогают, общаются. Кто хлеб даст, кто поести купит мне. А нанизу менты гоняют. Здесь из-за мест еще часто ругаются, когда чужие приходят. Тут люди одни и те же стоят, поэтому с чужаками чуть не бьются за место. Такое тоже бывает.
В руках обычно держу иконку. Это... святой житель. Иисус Христос. Он мне помогает. В день у меня получается 70–80 рублей заработать, иногда 100 (37–53 доллара США. — Прим. ред.). Трачу я их на еду: на пиво, на хлеб. Работаю каждый день — и в субботу, и в воскресенье. А на работу нормальную пойти не могу, потому что документов нету. Вот так вот. Стараюсь найти, но пока стою тут. Как люди дают — хорошо. Как людей нету, то и нету работы. Иной раз пойдешь и не знаешь: заработаешь или нет.
Просит милостыню возле Кафедрального собора на Немиге. В руках держит иконку
Екатерина, 30 лет
Я уже как два года деньги на улице прошу — посоветовал один знакомый. У меня 3-я группа инвалидности: я до семи лет не разговаривала. Просто когда родилася, меня собака укусила, и я от испуга плохо стала разговаривать. Все смеялись, и я потому редко бывала на улице. В спецшколу ходила в 17-ю, и там уже стала немножко говорить. А так я не помню ничего из детства. У меня мать умерла, мачеха вырастила.
Когда школу закончила, гардеробщицей работала в «Горизонте», в бассейне. А потом там всех уволили, здание забрали. Пошла работать уборщицей в кафе, затем дворником в школе. В столовой еще работала, на кухне. А потом на улице стала работать. Сначала возле вокзала стрясала — просила не на жизнь, а говорила, что на билет денег не хватает. И мне помогали. Когда рубль давали, когда два. А тут собираю на операцию сыну. Помогают тоже.
У меня сын болеет, и уже ко всем обращалась, но никто не помогает. Всегда плохо ему становится, потому что сердце больное. Один раз операцию я ему сделала — в Москве делала. А сейчас хочу вторую делать операцию. Мне врачи не говорят, что у него за болезнь. Только сказали, что сердце. Приходится на улице и стоять.
Было у меня два мужа, сейчас уже третий (смеется). Сын живет с бабушкой в Гомеле, но я все равно к нему езжу. Пенсию получаю по 3-й группе инвалидности, но ее у меня мачеха забирает. Боится, чтобы я никому не отдала, не потратила. Я просто, бывает, что могу деньги в зону отправить. Там бывший мой сидит за кражу. Он мне помог сына вырастить, вытягивал меня. Но я уже не общаюсь с ним. У меня другой есть, который пошел первый день сегодня на работу. В «Зеленстрой» дворником. Сейчас собираемся свадьбу сгулять.
Еще я в милиции на учете стою — тоже за кражу. На вокзале нашла сумку как-то и забрала из нее телефон. Меня нашли и дали отработать 124 часа в Центральном РУВД, в ментовке. Убирала там. Поставили потом на учет, на два года отмечаться. Менты к нам тут на улице относятся так себе. Поэтому с табличкой нельзя быть, иначе сразу заберут — и в камеру. Стою по вечерам, но могу и утром подойти. Когда 10 рублей заработаю, когда 20–30. За месяц, я посчитала, у меня получается 150 рублей. Половину откладываю на операцию, половину трачу на продукты. А прохожим говорю: «Помогите, пожалуйста, ребенку на лечение».
Просит деньги возле церкви и на вокзале. Прилично одета. На поясе кошелек для денег
Дима, 34 года
Я с Минска сам. В детстве на Семашко учился — в 7-м интернате. Когда был маленьким, ни о чем не мечтал совсем. Я инвалид детства по голове. А когда отец умер, стал жить с матерью-пьяницей в Заводском районе. Она всю пенсию пропивает, приходится самому мучиться. Хожу выпрашиваю милостыню, подаяние. Свою пенсию я получаю на карточке — 180 рублей, мать ее не пропивает. Но не хватает.
Раньше я работал дворником и грузчиком. А потом, два года назад, мне врач 2-ю нерабочую группу сделал из-за шизофрении. Работать я с той поры не могу. А милостыню прошу уже девять лет. Везде езжу по городу: автобусы, троллейбусы, трамваи.
Хорошо заработать получается у церкви и в метро. Зарабатываю я по-разному: то 73 рубля в день, то 60. За эти деньги одежду себе покупаю на Ждановичах, на секонд-хенде. А еще долги отдаю соседям, у которых одалживаю деньги.
Собирает деньги на улице и в общественном транспорте. Ходит с картонкой: «Помогите, люди добрые, мне, инвалиду, кто сколько может. На хлеб, молоко. Прошу ради Христа Бога». Носит с собой будильник и удостоверение инвалида 2-й группы
Эльвира Вячеславовна, 55 лет
Я минчанка. У меня церебральный паралич с детства. Потеряла квартиру в 1998 году, когда вандализм был на Военном кладбище. Рушили памятник, мой младший сын это увидел и сказал милиции. Вандалов задержали, а их родители сказали сыну, что если он не уедет из города, то они его убьют. Сын пришел ко мне и попросил поменяться квартирами. Я думала, он несерьезно. А он нашел объявление в газете, и мы поехали смотреть квартиру в Жодино. Вместо Жодино завезли в Климовичский район, в деревню Барсуки, и говорят: «Вот квартира». А в этой развалюхе жить не хотела. Нашла другой вариант, под Минском — в деревне Пряники. Надо было меняться. Но нас обманули, и мою квартиру забрали.
Скитались мы по знакомым, а потом муж заболел — шейку бедра сломал. Я всеми правдами и неправдами добилась, чтобы нас отправили в дом престарелых в Логойске. Прожили в нем мы два года. Я все время боролась из-за того, что там несправедливо было. Пенсию всю забирают, а абы чем кормят. Это разве правильно? Неправильно. И вот я в Минск приехала и стала пытаться, чтобы меня прописали.
В 1990-е продавала здесь, в переходе, сигареты. Из России люди их привозили, получалось нормально зарабатывать. А еще раньше я работала: была посудомойкой, работала на фабрике. У меня стаж трудовой 12 лет. Но когда родила младшего сына, попала под сокращение. Вот теперь пенсию получаю по инвалидности.
У меня два сына. Один хороший, но попал в тюрьму за наркотики. Второй — не очень, тоже сидит в тюрьме. Как хороший в тюрьму попал, перестала сигареты продавать. А как попала в дом престарелых, стала деньги на улице собирать. Раньше я сама ходила, муж меня за руку водил. А два года назад он умер, и с тех пор я сама через весь город езжу с ходунками. Люди помогают из метро подниматься.
В день у меня выходит насобирать примерно 10 рублей. Сейчас я живу на квартире и хозяйке покупаю продукты, плачу за свет, квартплату, телефон. Мечтаю, чтобы было свое жилье и чтобы была работа. Вот если б кто-то мне помог с жильем, мне бы и пенсии моей хватало, я деньги бы больше не собирала. А еще тяжело вверх-вниз подниматься и спускаться. Хочу такую коляску, как скутер, чтобы сел и поехал.