Меньше месяца назад территорию бывшего троллейбусного депо в центре города купили за 17 миллионов рублей. Прошлое компании, которая приобрела эту землю, дает надежду на то, что через несколько лет мы не увидим здесь 25 этажей «Дома у Вечного огня» или отель-брошенку. Под снос пойдет галерея современного искусства «Ў», которая уже 8 лет располагается у гаражей рядом с депо, а в будущем собирается переезжать на новую локацию. The Villagе Беларусь поговорил с директором галереи Валентиной Киселевой о том, как можно заработать на современного искусстве в стране, где даже классическое искусство нужно не всем.

Текст

Евгения Сугак

Фотографии

Александр Обухович

Как организовалась эта галерея? Это была инициатива трех молодых людей, которых я беспрестанно называю представителями бизнес-элиты, они предложили мне и Ане Чистосердовой открыть такое пространство, которое 8 лет назад можно было назвать очень большим.

Учредителей 5 человек: Александр Василевич, Валентин Лосев, Мурат Подгорецкий, я и Анна Чистосердова.

Галерея и ее устройство

Когда галерея открывалась, мы продумывали формат, как она может развиваться, удерживать и расширять свою публику. В итоге сложилась структура: бар — наши коллеги и друзья, книжный — издательство Игоря Логвинова, и пространство, которое изначально называлось «Крама Ў» (продажа изделий ремесленников, дизайнеров). Впоследствии оно разделилось на бюро, которое занимается продажей произведений современного искусства, и краму — такой небольшой киоскный вариант.

Бар, крама, бюро приносят определенный доход так или иначе. Бар частично покрывает аренду галереи. Это распределение нужно для того, чтобы она могла существовать. Чтобы галерея функционировала комфортно и бесперебойно, необходимо несколько тысяч евро ежемесячно. И это только на галерею. Это полное обслуживание: аренда, охранная и пожарная сигнализации, оплата работы сотрудников, уборщицы, затратных материалов для экспозиций, монтажа-демонтажа — это целый слой расходов. Часто выставки требуют отдельного бюджета для производства элементов выставочной экспозиции, и сумма увеличивается. Потом этот материал не нужен, он демонтируется, разрушается — это все весьма затратные области.

Чтобы галерея функционировала комфортно и бесперебойно, необходимо порядка несколько тысяч евро ежемесячно. И это только на галерею

Если говорить о том, с каких еще доходов живет галерея — мы сдаем пространство для различного рода культурных мероприятий. Темы всех этих кампаний должны касаться культуры: презентация книг, встречи с художниками, кураторами, лекции и образовательные мероприятия. Большую поддержку оказывают наши коллеги и партнеры: например Гёте институт, Польский институт и другие зарубежные институции и инициативы. Проведение 2-3-дневных фестивалей, например, закрывает существенную сумму по расходам галереи.

Важно понимать, что аренда галереи для мероприятий — это немного спонсорство: если мероприятие открыто для посетителей галереи, то аренда составляет 45 евро час. Закрытое — 90 евро в час, когда никто не может войти и посмотреть экспозицию. Но мы идем на уступки по цене, если пространство арендуют на целый день и более.

Не такая большая составляющая нашего заработка, скорее, социальное действие — детские мастерские по выходным. Они бывают платными и бесплатными, это зависит от того, есть ли партнер, который может поддержать мероприятие. Деньги символические, но для занятий нужны материалы, дети должны с чем-то работать: бумага, карандаши и прочее. Какой-то процент ребят, когда мы делаем платное участие, — отпадает. Поэтому мы стараемся держаться некой минимальной суммы, чтобы собирать полноценную группу. Все мастер-классы проходят в рамках действующей экспозиции. Дети понимают, что это такое, и это важно. С ними работает наш руководитель детских программ, искусствовед, методолог Соня Садовская. Ребята знают, что это галерея, искусство, к этому нужно относиться аккуратно.

Порядка шести с половиной лет мы работали как открытая площадка, бесплатный вход был практически на все мероприятия. Примерно полтора года назад мы решили делать выставки платными. Это организовывает посетителя: заплатив небольшие деньги, он находится в экспозиции гораздо дольше. Бесплатно — вошел, окинул взглядом и ушел. Когда платит — тратит 20-30-40 минут. Сейчас входная стоимость билета — 2 рубля, студентам — 1 рубль, пенсионерам вообще бесплатно — они не всегда понимают современное искусство, им сложнее его осознавать. Откуда у нас появились пенсионеры? Первые два года с нами сотрудничала программа «Доброе утро, Беларусь!» по ОНТ. Около двух лет они активно освещали наши выставки, делали хорошие анонсы. Каждое утро субботы выходила программа, и эта аудитория узнавала о галерее. Именно оттуда приходило определенное количество пенсионеров. А удерживались они благодаря дискуссиям, воркшопам, мастер-классам. Они с удовольствием в этом участвуют.

Итого, за счет чего выживает галерея? Часть аренды покрывается нашей же структурой, часть — платным входом и арендой для мероприятий. Зарплаты у нас невысокие. Я могу получать гонорары, если меня приглашают в какие-то проекты, но это не так часто. Да, часть нашей работы — это путешествия, интересное общение, связи, но это не бонус, а наша работа.  Ты приезжаешь в город, в котором до этого не был,  у тебя все на встречах завязано, и ты видишь его только ночью. Но тем не менее это тоже дает невероятный толчок. Огромное количество людей со своим мировоззрением подогревают интерес к этой работе.

Галерея и беларуские бизнесмены

За последние 1,5 года я могу вспомнить один контакт с беларуским бизнесом, это был Белорусский Народный банк. Они частично поддержали ежегодный рождественский фестиваль для детей и еще реализовали совместно с детскими творческими мастерскими при Галерее «Ў» и Минским детским хосписом программу о том, как общаться посредством искусства с детьми, которые исключены из социума в силу своих болезней.

Два последних года стало сложнее. До этого с нами активно работал velcom, в течение года поддерживал программу, которая стимулировала молодых кураторов создавать проекты. Самый первый наш партнер — «Атлант Телеком». Еще был удивительный случай, когда нас сами нашли «Ликви Молли». Делали шикарный проект по поддержке молодых художников. Помимо этого было несколько хороших спонсоров наших Рождественских фестивалей.

Первые годы были более удачными, потому что это на этот момент это было явление — Галерея современного искусства. Но современное искусство любит и работает с острыми темами — социальными, политическими. Может, в связи с этим идет отток бизнеса — темы проектов, социальные составляющие не всегда понятны бизнесу. Но больше, я думаю, это связано с кризисом: денег нет ни у кого и нигде.

Может, в связи с этим идет отток бизнеса — темы проектов, социальные составляющие не всегда понятны бизнесу

Галерея и государство

Государство, понятно, нас никак не поддерживает. Мы частная структура. Когда пост министра занимал Павел Павлович Латушко, у нас была тесная коммуникация и с ним, и с Минкультом. Нас приглашали на круглые столы, обсуждали планирование каких-то проектов. Казалось, наступает весна, ренессанс. Но с его уходом «оттепель» закончилась.

У преподавателей и художников, которые работают в Академии искусств, осторожное отношению к нам и к современному искусству в целом. Они консерваторы, считают, что это вообще нельзя назвать искусством, что это какая-то лафа, что это расхолаживает. Была такая фраза: «Вы демотивируете, разлагаете художника». Но ведь современное искусство рассматривалось всегда шире, чем живопись и хороший пейзаж. Иногда я думаю: смотрели ли они вообще где-то за рубежом такого рода искусство? Они думают, что это профанация. Но как это не может считаться искусством? Весь мир считает, а наша страна самая умная и самая красивая? А ведь в 80-90-х некоторые из них были «авангардистами».

У Академии искусств осторожное отношение к современному искусству. Они консерваторы, считают, что это вообще нельзя назвать искусством, что это какая-то лафа, что это расхолаживает

Государство нас, скорее, игнорирует, чем создает препоны. Мы с удовольствием работали бы с Академией искусств, однако ректор запрещает даже плакаты наши размещать в стенах Академии, потому что никакого отношения к искусству они не имеют.

Галерея и зарубежные партнеры

Важная составляющая нашего выживания — зарубежные партнеры. Существует политика грантов за рубежом, но в Беларуси ее сложно использовать. Надо подать проект, получить подтверждение в фонде, потом зарегистрировать проект у нас — и очень долго ждать ответ. Фонды столько ждать не могут. Потом ты можешь получить отказ. А фонд уже дал добро — это плохая репутация.

Наши зарубежные партнеры — галереи, центры современного искусства и исследовательские центры. Мы обсуждаем многие проекты совместно, но подают и получают гранты наши зарубежные коллеги, а с нами заключают договор на выполнение услуг. Все официально, суммы за услуги поступают на счет галереи, платятся налоги. Эта форма самая комфортная, так как наши партнеры знают, как с этим работать, куда обращаться. Если проект вызревает, получает финансирование, то галерея берет свою часть за организацию и проведение выставки или проекта.

Некоторые художники продают свои картины из мастерских. Для галереи это убийственная вещь

Галерея и беларуские художники

Ни один беларуский художник ни разу не платил за выставку. Зарубежные мастера платят, если им выделяется финансирование. Художник получает финансы на проект в своей стране. Это те фонды и институты, о которых я говорила ранее. В финансирование могут входить услуги галереи по организации проекта, оплата пространства.

Бывает, денег выделяется мало: только на приезд и проживание, но если мы заинтересованы в проекте, делаем выставку без оплаты. Потому что эти суммы мы добираем продажей искусства — магазинчик, мероприятия. Белочкой в колесике прокручиваемся и добираем.

В процессе выставки очень редко что-то покупают, потому что в этих проектах нечасто бывает то, что можно купить. Мы делаем отдельные выставки-продажи. Что-то реализовываем. У нас нет галерейной наценки. С художниками такие условия — мы продаем работу по цене автора и берем галерейный процент. Некоторые художники продают свои картины из мастерских. Для галереи это убийственная вещь. На Западе так никто не работает. Галерея тратит свой ресурс — человеческий, финансовый — это и есть ее вклад. Она пиарит, дает возможность показать, это очень затратно. В Европе все по-другому. Например, Мартин Парр — мэтр современной фотографии. Во время выставки «Реальный свет» Мартина Парра и Рималдаса Викшрайиса в нашей галерее работы Мартина Парра стоили от трех тысяч евро, их можно было приобрести. Условия продажи, которые предложил автор: продаете — 50% ваши, 50% мои. Для европейских художников это нормальная ситуация. С нашими художниками на протяжении 8 лет работы нам удалось прийти к соглашению, и теперь только одна цена — цена художника. Мы берем свой процент, он плавающий.

Полтора года назад художник нашей галереи Алексей Лунев присоединился к работе по продаже произведений искусства. Алексей любит искусство, любит о нем говорить и его очень интересно слушать. Работа у бюро в том формате, в котором оно сейчас существует, — заслуга Алексея. Для покупателя, думаю, это очень хорошая возможность общения с художником.

Те же айтишники — у них другие интерьеры в квартирах, которые требуют не классической живописи, пейзажей, а современных форм искусства

Выставили ли бы мы Олега Смоляка? Олегу Смоляку мы бы отказали. Галерея имеет свое четкое понимание: о чем говорить, что показывать. Ему не составит труда выставиться в любой государственной галерее.

Галерея и покупатель

Чтобы искусство покупали, интерес и потребность в нем должны воспитываться с детства, необходимо, чтобы образование было современным, включало в себя историю искусства. Если ребенок с этим взрослеет, для него это естественные вещи. А когда он уже взрослый, как объяснить, зачем это нужно? Хотя сейчас ситуация меняется еще и потому, что молодежь самообразовывается. Те же айтишники — у них другие интерьеры в квартирах, которые требуют не классической живописи, пейзажей, а современных форм искусства.

Государство каким-то образом что-то у кого-то покупает, но это закрытая информация, хотя это наши налоги

В Польше хорошие условия для развития галереи, в Литве, допустим. Там есть культура потребления искусства, продажи. Это наработано временем. Культура покупки произведений искусства. У нас, кажется, и не было ее никогда. Хотя государство закупает работы художников. Вопрос: каких художников и как формируется стоимость? Один из наших художников — Алексей Толстов — судился с Министерством культуры, потому что задался вопросом как гражданин: каждый год государство делает закупки произведений искусства, каждый музей. Он хотел знать: кого закупают? кто состоит в отборочной комиссии? сколько стоят работы? Алексей не выиграл суд, ему ответили, что это конфиденциальная информация. Его упрекали в том, что он просто делает перфоманс, хотя это было не так. В итоге государство каким-то образом что-то у кого-то покупает, но это закрытая информация, хотя это наши налоги. Думаю, такая информация должна быть прозрачной.

Государство нередко специфически ведет себя по отношению к художникам. Например, в Центре современного искусства, что на Некрасова, где бывшие мастерские Савицкого, проходила выставка из запасников Музея современного искусства «Немига, 17» — это было очень крутое объединение художников, у которых в свое время активно закупали работы. Но на открытие даже не пригласили тех, кто является участником, например Сергей Кирющенко и Тамара Соколова — художники нашей галереи. Их не посчитали нужным уведомить о том, что выставляются их работы. Мы пошли смотреть. Кирющенко очень щепетилен, перфекционист, а его работа висела криво, на холсте пятна. Работа Анатолия Кузнецова вообще висела вверх ногами! Про экспозицию я и вовсе молчу.

Галерея и выживание

Если нет энтузиазма, выживать невозможно. Но ты уже получил прививку и не можешь оторваться, потому что это дает колоссальную энергию. Каждый художник — это новый мир, новая философия. Дико интересно. И променять это на что-то другое практически невозможно.

Главная «финансовая цель» галереи, с которой она в целом справляется —содержать саму себя.  Иногда бывают и минусы, иногда — плюсы. Хорошие месяцы — конец ноября-декабрь благодаря новогодним маркетам. Это мощная поддержка.

В этом году мы ввели весенний маркет — он тоже сработал. Маркеты идут неделю-полторы, это минус одна выставка в год. Но если они принесут ощутимый финансовый доход, то это стоит того. На кирмаши люди идут легче, чем на выставки.

Допускать возможность невозможного — это такая крутая штука!..

Если бы у бизнеса были льготы, чтобы вкладывать в проекты, — было бы хорошо. Хорошо бы в Беларуси тем, кто открывает любые галереи, давать льготы по налогам, арендные помещения отдавать чуть ли не бесплатно. В Америке, Европе отдают пространство с нулевой арендой, но просят оплатить коммуналку. И находится бизнес, который и коммуналку готов оплатить. Мы же ищем помещения для себя у частных структур. С государством риски более высоки.

Поправить текущую ситуацию с галереями и современным искусством в Беларуси можно только совместно с государственными структурами. В одиночку частным инициативам очень сложно. Чтобы галереи зарабатывали, должны быть мощные изменения на государственном уровне. Образование, которое воспитывает в человеке понимание искусства. Начинать нужно отсюда. Культура и искусство должны стать основой для любого образования. Государство и общество всегда выигрывают, если в ребенке развивают мышление художника. Это другая форма восприятия и взаимодействия с жизнью, это колоссальный ресурс, который может изменить планету.

Художник тоже может быть бизнесменом. Например, Дэмьеан Хёрст — творческое бизнес-мышление. Творческий ум и сознание в любой категории очень пригодятся. Даже если он пилит детали. Хочется видеть здесь такое хотя бы лет через пять… Я неистребимый оптимист. Допускать возможность невозможного — это такая крутая штука!..