Объективная реальность все жирнее намекает, что Минск уже живет в лайтовой форме военного положения — повсюду патрули силовиков, которые могут придраться, даже когда ты просто идешь выбрасывать мусор в тапочках и пижаме. The Village Беларусь разобрался, кто эти люди в оливковой и военной форме и рассказывает, как живут минчане с патрулем во дворе, а также истории людей, к которым силовики на улицах начали придираться впервые.

Как на улицах Минска появились патрули и кто эти люди?

Первый круглосуточный патруль появился на Червякова-Сморговском тракте, где Площадь Перемен. Сначала «стражи порядка» там охраняли и красили трансформаторную будку. А после 15 ноября, когда силовики взяли в осаду Площадь Перемен и людей, которые туда пришли, чтобы почтить память убитого Романа Бондаренко, круглосуточный патруль прочно обосновался на детской площадке. Его сняли только пару недель назад.

В ноябре патрулирующие силовики уже появились и в других районах Минска. Лукашенко потребовал срочно очистить дворы Минска от «несанкционированных» граждан и символики, и уже через неделю Мингорисполком разделил столицу на 42 «гетто» («деструктивных района»), которые планировалось усиленно зачищать. Первыми нововведения ощутили на себе самые протестные дворы в «Каскаде», «Лебяжьем» и Новой Боровой (хотя там редкие патрули были замечены еще в июле).

Где-то в апреле — на девятом месяце с начала протестов — «деструктивным», похоже, стал весь Минск. Уже несколько недель патрули разных расцветок замечают жильцы даже самых спальных и меланхоличных районов города. МВД не дает никаких официальных объяснений, кто эти люди. Но мы можем предположить.

Минчане заметили патрульных 4 видов: «пятнистые оливки», люди «в обычной милицейской форме», люди в военной форме и люди без формы, но с повязкой на руке. С людьми с повязкой все понятно — это дружинники. А кто все остальные?

Расцветка, которую в народе называют «оливкой» или «пятнистой оливкой», на самом деле зовется MultiCam. В Беларуси форму такой расцветки приняли еще в 2018 году для внутренних войск. Люди в форме, похожей на обычную милицейскую (слева на фото) — тоже, похоже, не милиционеры, а военнослужащие внутренних войск из патрульно-постовой службы. Они и до лета 2020 года патрулировали улицы, правда, тогда в их сферу интересов входили только люди, «нагло и целенаправленно» распивающие спиртные напитки на улице.

Люди в военной форме с дубинками — это, вероятнее всего, патрули военной комендатуры, по крайней мере такую информацию сообщают подписчики блогера Антона Мотолько. Обычно такие военные появляются на улицах города с началом призыва и до его окончания, хотя бывают и в остальное время иногда (в основном в районе вокзалов). Их прямая функция — ловить солдат и офицеров за нарушение устава. Сложно угадать, как расширился их функционал сейчас, «когда не до законов». Не исключено, что никак, и они выполняют роль мобильных красно-зеленых флагов, внушая «патриотизм» и страх.

Патрульные ведут себя на улицах по-разному: некоторые безучастно нахаживают свои 10 тысяч шагов (или какая у них там норма?), другие — придираются к прохожим и инициируют задержания.

Как Площадь Перемен полгода жила под круглосуточным патрулем

«Все это происходило на глазах у патруля, но что им было делать? Не вызывать же детский автозак»

Катерина

— Около недели назад мы вздохнули с облегчением: неожиданно причине впервые с ноября у нас сняли круглосуточный патруль. Хотя первое время мы не особо этому радовались, а скорее испугались и ждали подвох. Последние пять месяцев гнетущая атмосфера была в основном из-за круглосуточного патруля. Они могли без всякой причины остановить нас на улице, даже когда мы просто гуляли с ребенком, и потребовать показать паспорт или телефон. В день, когда патруль ушел, пошел дождь и смыл краску, которой ЖЭС замазал наши бчб-скамейки. Получилось символично.

Виталий:

— С 15 ноября, когда нас сутки сначала держали в заложниках и в буквальном смысле ввели паспортный контроль, который потом сменился просто круглосуточным патрулированием, мы все чувствовали себя немного пленными, было реальное ощущение, что мы в гетто. Ты идешь по своим делам, а они, видя тебя, притормаживают и заглядывают в глаза — меня это очень злило, сдерживался, чтобы, встретившись с ними взглядом, не высказать все, что я о них думаю. Самое веселье началось, когда на улице потеплело и люди начали выходить с детьми гулять на площадку. Мы только на площадку — а они в оцепление, не такой толпой, конечно, как было в ноябре. Но и этих шесть человек, которые стоят по периметру площадки по двое, достаточно, чтобы чувствовать себя некомфортно, как будто за колючей проволокой.

Но я думаю, что и им с нами тоже было не очень-то комфортно. Пару недель назад двое детей — мальчик и девочка — вечером вышли на улицу, раскачались на качелях и девочка, раскатываясь, начала на весь двор кричать: «Жы-ве Бе-ла-русь!». Милиционеры стоят рядом. Мальчик ей говорит: «Ты что кричишь, ОМОН тут рядом!», а она в ответ: «Это не ОМОН! Это наши дежурные менты!». Мы, взрослые, легли со смеха. После этого мальчик попросил меня поднять его на руках вверх и повторил тот же фокус с «Жыве Беларусь» во все горло.

Но за 5 месяцев мы научились с ними уживаться и даже ловить моменты для маленьких акций. Заметили: когда что-то происходит неожиданно и в непривычном для них формате, патрулирующие силовики теряются и не знают, как реагировать, ведь у них еще нет инструкций. Как-то после Нового года вечером соседи вышли гулять на площадь и в какой-то момент все вместе посветили вверх фонариками на мобильных телефонах — силовики ничего нам за это не сделали. Во второй раз это уже не прокатило: спустя неделю, в годовщину смерти Ромки, мы хотели пройтись вокруг будки с фонариками, но они не дали и зачем-то повязали мужчину с ребенком, который не имел к акции никакого отношения. Однажды мы попали в пересменку и смогли выставить свечки на площади. Самое смешное было, пожалуй, 25 марта — мы запустили с высокого этажа десятки красных и белых шариков. Предполагалось, что они полетят прямо на площадь Перемен, но их снесло ветром в другую сторону. Прибежали дети, похватали эти красные и белые шарики, побежали с ними на площадку и давай с ними кружится на карусельках с криками «Жыве Беларусь». Все это происходило на глазах у патруля, но что им было делать? Не вызывать же детский автозак.

Поэтому даже немного жаль, что они ушли — мы как раз планировали вытащить на улицу колонки к их бобику и включить им послушать присягу, которую они давали.

Как сейчас живет под патрулем почти весь Минск

«Патруль вызывать подкрепление и параллельно рассказывает какую-то дичь, что я закладки закладывала»

Анна

— Хроники субботней прогулки беларуской семьи.

Отправились мы, значит, в ближайший лесопарк погулять. Дети, собака, младшая на велике, колонка с приятной музыкой. Хорошо провели время и решили возвращаться. Еще нужно было в Оз.бай на Каменке заехать.

Идем, значит, в сторону остановки и тут как черт из табакерки трое патрульных. Я напряглась. На голове капюшон, но сбоку красно-белые хвостики торчат и песня в колонке: «Ухооодиии. Время смелых, а не трусов. Ухоооодиии. Это воля беларусов». Прошли. Оборачиваюсь — остановились, смотрят. Постояли немного и пошли снова вглубь леса. В потом развернулись и пошли за нами. Думала из-за погоды — начался сильный ветер и мокрый снег. Но на остановке подошли к нам:

— Добрый день! Патрульный… как настроение?

— Спасибо, отличное!

— Снимите, пожалуйста, капюшон.

— Не могу. Сильный ветер и снег, мне холодно.

— Хорошо, тогда ожидайте.

Начинает вызывать подкрепление и параллельно рассказывает зачем-то какую-то дичь, что я бегала какие-то закладки закладывала, они меня видели, а я убежала. Подходит наш троллейбус и нас пытаются оттеснить, но Катя резким движением руки отталкивает одного от двери, мы влетаем. Муж запихивает велик и пытается войти сам. Его пытаются выдернуть наружу. И тут подходит самое крепкое подкрепление в краповом берете. Начинает выдергивать мужа из троллейбуса. Муж держится спокойно и просто спрашивает:

— Ну вы серьезно сейчас? Ну зачем? Ну что вы делаете?

В ответ манипуляция:

— Вы задерживаете людей. Троллейбус стоит из-за вас.

Муж непоколебим:

— Мы никого не задерживаем. Входите в троллейбус и поедем.

— Выходите, — не сдается краповый командир.

Муж делает шаг. И тут же в тралик пытается ворваться блюститель порядка, ага. Муж резко занимает оборону обратно. Пытается объяснить, что если нужно, он выйдет и поедет с ними. В ответ:

— Нам женщина нужна.

— Женщина едет с детьми домой, — говорит муж.

Краповый старался быть убедительным:

— Уважаемый, у вас незарегистрированная символика, согласны?

И тут нас обоих прорвало:

— Где? Какая символика? О чем вы? — вскипела я.

— Послушайте, у нас собака белая, велосипед красный и что? — говорит муж.

Поприперались по поводу статей. Муж, кстати, еще подсказывал правильные. А то краповый командир по статьям не очень осведомленный оказался.

И тут вдруг:

— Ладно, проезжайте.

Махнул рукой и троллейбус поехал.

Доехали до Каменной горки, вышли из троллейбуса, они выгрузились из своего бусика и смотрели нам вслед. Мы с детьми зашли в Оз.бай, муж на улице курил. Они подъехали прямо к Озу, снова выгрузились, постояли. Уехали.

Меня накрыло по дороге домой. Мужа уже дома.

По дороге к дому думала, что вырвет, как это зае*ало — жить и бояться. Думать что надеть. Не много ли красного? Достаточно ли белого? Тянет ли на статью? Может, по дороге на работу теперь заходить в местный РУВД и узнавать не подлежит ли твой очередной лук — в одежде/прическе/аксессуарах преследованию по закону? До которых дела-то сейчас нет. Бугага.

Я не знаю, почему нас отпустили. Ничего не предвещало. Сошлись с мужем на том, что, видимо, что-то человеческое проснулось. Или вся абсурдность ситуации стала доступна вдруг, медленно и вальяжно работающему, мозгу. Но в целом это все е*аный пиз*ец. Это 1937.

А всем, кто перевернул страницу, или решил не принимать все близко к сердцу. Забыть. Жить спокойно своей жизнью. Не читать новости и верить БТ. Вот вам всем я рекомендую готовиться к тому, что завтра вам выдадут робу и маршрут по которому можно ходить. Список продуктов которые можно покупать.

P. S. Чтоб вы понимали степень адаптации к пиз*ецу. Катя, увидев омоновцев: «Пожалуйста, только не это! Я хочу пойти на ДР у подружке». Я: «Б*я, сегодня мне нельзя быть задержанной. Завтра еще один день семинара для группы. Нельзя подвести».

«Я даже рад, что палку выкинул, а то детокс бы затянулся»

Сергей

— Информация о мире вдруг совсем перестала мирно умещаться внутри, и, чтобы немного попуститься, я вышел на долгий трейл по лесу. Инфодетокс вещь душеспасительная. Ради пущего душеспасения включил текучего водянистого Басински с watermusic и побежал.

Zeitgeist сейчас такой, что люди настороженно относятся к бегущим, а то и шарахаются — даже в местном лесу, где тоже периодически снуют бобики — поэтому я спустил баф. Когда видно лицо, ты не так похож на зло, и все равно: встреченные у лесного озера мужчина с женщиной смотрели немного с опаской.

Пробежал предостерегающие, поеденные временем знаки «Стой, стреляют! Проезд и проход запрещены», шлагбаум и брошенный кунг, обломки от РПГ.

Вдоль этого полигона я бегу не первый раз, с минувшей осени на нем часто стреляют, и каждый раз я думаю какая же смешная штука случайность. Вокруг прилетающей с полигона в голову пули я даже раскрутил сюжет рассказа, но отвлекся на березы, на заброшенную часть полигона и на то, что от холода сдох телефон, а вместе с ним карта и Басински с эмбиентом.

Ок, больше детокса: решил бежать без карты, ориентируясь на мох на деревьях. Снял наушники — и правда стрелковое оружие лупит, эхо летит, наст хрустит, птицы опасаются лишний раз чирикнуть, но чирикают, потому что весна.

В какой-то момент понял, что для уверенности мне нужна палка — мало ли собаки или еще кто, и, соскочив с тропинки, выломал какую-то дубину. Дубина так хорошо легла в руку, что я ощутил примерно ту же радость, как когда купил давеча короткую финскую лопату — такую, что и стукнуть, и прикопать. В общем, бежал, крутил туда-сюда полюбившуюся палку и удивлялся, как быстро я возвращаюсь в первобытное существо, выруби мой телефон. Палка, враг, выживание — в голове выл любимый ветер.

Вишенкой на торте были силовики с глазами как у собак, что патрулируют благополучные районы по трое. Выбегаешь из лесу, а тебя встречают на каждом углу понурые тройки силовиков. Я даже рад, что палку выкинул, а то детокс бы затянулся.

«Привыкла на улице всегда держать руку на телефоне, чтобы в случае чего успеть нажать на кнопку sos»

Варвара: «И я в Солигорске наткнулась вчера поздним вечером в парке на тройку. Парни совсем молодые. Заприметив их, я гаркнула на бегавшую без поводка собаку: „Стоять!“. А остановились они. Честно говоря, не очень такие встречи под луной».

Татьяна: «Я встретила этих ребят у себя во дворе, присаживались на скамейку. Один черный, два пятнистых. Бояться противно, и я злюсь на этих „клоунов“. Я спросила: „Жыве Беларусь?“. Ну, и подсказала, что надо отвечать:"Жыве вечна!». Пока на свободе.

Татьяна: (26 апреля) «Вдоль Ленина по обе стороны патрули. Перед Святым Духом и Святой Марией патрули. Перед костелом встретила Нину Багинскую. Поговорили немного. Отошла от нее на несколько шагов — сразу остановил патруль. „Что здесь делаете?“. „Я здесь живу“. Долго изучали паспорт, сфотографировали паспорт. Пожелали „всего хорошего“ с характерной растяжечкой в голосе и „внушением“».

Евгений: «Патрули по районам, проверки документов, приказ расстегивать одежду, чтобы посмотреть каких она цветов, задержания всех подряд, штрафы, сутки, уголовки. Вам не кажется, что мы в еврейском гетто? Не хватает только звезд Давида у всех. Ну или красно-зеленых флажочкау.

Александра: «Говорят, человек ко всему привыкает, но можно ли привыкнуть к репрессиям? Словила себя на мысли, что больше не шарахаюсь от патрулей, ментов и бусиков. Конечно, обойду их, если есть возможность, но в целом для меня они стали частью обычного пейзажа города. Даже когда пару дней назад силовики уверенным шагом подходили к машине, на которой брат подвез меня домой, я в глубине души вздохнула с облегчением: за мной пришли, значит наконец случится то, чего я и так все время жду. Но красауцы прошли мимо.

Я сама не заметила, как привыкла и стала жить дальше, просто с некоторыми «мерами предосторожностями». Привыкла на улице всегда держать руку на телефоне, чтобы в случае чего успеть нажать на кнопку sos. Привыкла надевать двое трусов, когда собираюсь делать то, о чем теперь мне нельзя сказать публично. Привыкла оглядываться и выучила номер адвоката. Привыкла не удивляться, когда читаю очередную новость про «пикетирование конфетами в бчб-обертке». Мы все привыкли жить практически в условиях военного положения».

«Прямо при патруле допил с горла и бросил через плечо пустую бутылку»

Антон

— Только что подошел патруль к этим товарищам насчет их распития. Один из них прямо при патруле допил с горла и бросил через плечо пустую бутылку на детскую площадку. Буквально. Патруль успешно удалился. К дуэту присоединился третий и продолжают праздник с горла.

Если бы профессор пил на этом месте чай в белых носках с красной полоской, то отсидел бы 15 суток.

То есть власть в лице милиции выражает лояльность к этим слоям населения, продолжая лицемерить «пропагандой» спорта, тем самым давая этим людям ощущение власти в обществе?

Текст: Ирина Горбач

Обложка: TUT.BY

Обсудите этот текст на Facebook