Меркаванне«Особенно удался пассаж про стальные яйца»: Эксперты обсудили «признательное» интервью Протасевича

 — Я уверен, что его заставили. Уверен, что его запугивали. Он больше недели находится под давлением… Это результат того, что его просто запугали, пригрозили, может быть, жизнью девушки и его жизнью.

[…]

И слова, и формулировки, и то, как он предоставляет информацию, и эти восхваления Лукашенко — это всё результат пыток, это результат того, в какое психологическое и физическое состояние его повергли.

[…]

Зная нашего сына, все, что говорит Роман, он говорит не сам. Вы посмотрите на его первую реакцию в начале ролика, и даже в процессе ролика очень видно, что у него идет внутренняя борьба между тем, что он должен сказать, и тем, что он не хочет говорить. Ему очень тяжело это говорить, но я уверен, что его заставили, уверен, что его запугивали.

[…]

Мы будем делать все, чтобы, во-первых, допустили адвоката к нашему сыну, его до сих пор не пускают. К нему до сих пор не пускают врачей и мы не можем оценить его реальное состояние. Нашему сыну, мы уверены, нужна постоянное медицинское наблюдение, мы не знаем, какие методы воздействия на него оказываются.

 — Относительно «признаний».

Немного успев поработать адвокатом по политическим делам, лично владею информацией по двум историям:

Первого рядовые сотрудники били по почкам, предлагали признаться в руководстве группой протестующих. В перерывах водили в туалет, проверяли наличие крови в моче, чтобы в процессе не довести до излишне тяжёлого состояния.

Затем в другом кабинете вышестоящий сотрудник в спокойной обстановке ровным тоном рассказывал о том, что в случае отказа от сотрудничества одному из его близких грозит групповое изнасилование. Другого его близкого обещали переехать автомобилем.

Второй подвергнутый пыткам рассказывал, что его пытали в течении суток. Ничего изощренного не описывал, тупые, методичные избиения. Во время воздействия он находился в звукоизолированой комнате, стены которой были отделаны красной кожей (видимо, в целях психологического воздействия). В то же время он просил адвоката ни в коем случае не озвучивать публично то, что с ним делают. Вместо этого он просил передать, что нуждается в медицинской помощи из-за плохого самочувствия.

Следователь в разговоре с адвокатом на вопрос «что вы хотите, чтоб он признал? Зачем вы держите подзащитного в СИЗО, совершенно же очевидно, что никаких противоправных действий он не совершал, а даже если собирался — потерпевших от его рук до сих пор нет и не предвидится?» сказал буквально следующее:

— А мне без разницы. Не будет признавать вину — получит вместо своего текущего обвинения обвинение в государственной измене. Там статья такая, что угодно под состав подойдёт. Суд будет закрытым и никто ничего не увидит и не услышит. И сидеть он будет по ней восемь лет.

Поэтому относиться к таким «признаниям» можно только как к словам человека, попавшего в руки пыточных дел мастеров. К словам человека, который при этом знает, что у них же в руках — его близкий человек. Сочувствие, сострадание и только.

…

В Беларуси 472 человека признаны политическими заключёнными. Уголовных дел по политическим мотивам больше 3 тысяч, а через аресты прошли больше 30 тысяч.

Из них двое активно начали изображать «смену политических взглядов». Причем только после попадания в тюрьму и после того, как их близкие заявляли о том, что они боятся за состояние их здоровья и жизнь. Это даже не три процента, а меньше, чем пол-процента.

А если оценить движение в обратном направлении и задать вопрос — сколько из бывших сотрудников режима перешло к сторонникам перемен? В сотни раз больше. Причем часто из-за своего решения они подвергались опасности не меньшей, чем те, кто сейчас в заключении.

Те, кто руководит пытками и организовывает эти допросы, хорошо знают статистику,

Каков на самом деле моральный дух в подразделениях,

Сколько людей уходит,

Насколько легко набрать новых.

Как к ним относятся люди.

Какая широкая социология поддержки.

Поэтому другие специально обученные люди уже пишут о «важности примирения». Примирение конечно будет, да. Только сначала деятельное раскаяние и отбытие наказания.

Ну а сотрудникам телеканалов можно напомнить, что те, кто снимают и распространяют подобные признания, согласно конвенции, — соучастники пыток.

Да, вы соучастники. Такие же, как и те, кто избивает, рассказывает о расправах над близкими и о лишении свободы по поддельным обвинениям с целью запугать и сломать.

 — Я много занимался сталинскими показательными процессами, а сегодня с помощью канала «ОНТ» будто бы побывал на таком вот сталинском судилище в современных условиях, где на скамье подсудимых сидит молодой парень и отчаянно борется за свою жизнь, вымаливая пощаду у тех, кто может в любой момент уничтожить его…

Сегодня мы стали свидетелями публичной экзекуции Романа Протасевича. Из его уст лилась вся та конспирология (и по форме, и по содержанию), которую уже давно распространяет беларусская госпропаганда: что-то тезисно, что-то более развернуто. Ну а там, где занимаются конспирологией и плетут заговоры, без людей по фамилии Шрайбман обойтись не могут в принципе. Это закон конспирологии на постсоветском пространстве.

Протасевичу надо отдать должное: он исполнил свою роль убедительно, и надеюсь, что заказчики остались им довольны и смилостивятся над ним. Тем не менее, он проговорил свой текст именно так, чтобы все мыслящие люди его поняли. Особенно удался ему, с моей точки зрения, пассаж про «стальные яйца» уважаемого Александра Григорьевича, который поспешил процитировать канал Натальи Эйсмонт.

Этой позорной передачей Марат Марков, а главное — его руководство — хотели вынести приговор протесту. На самом же деле они вынесли приговор самим себе, по крайней мере, в глазах приличных людей как в Беларуси, так и за пределами страны. Не сомневаюсь, что этот «шедевр» увидят, а главное, по достоинству оценят как в европейских столицах, так и в Вашингтоне.

P. S. История с анонимным российским олигархом (Мазепиным?), который якобы финансировал канал «Нехта», была забавной и наверняка понравится товарищам из Кремля.

P. P. S. До действительно важной темы самолета следователь Марков так и не добрался…

P.P.P.S Протасевич показал в конце свои руки, чтобы мы поняли, через что он уже прошел?

 — Все видели вчера картинку рук Романа. Многие начали говорить, что это всего лишь следы от наручников и ничего сверхъестественного. На самом деле, это следы изощренных пыток, применяемых в Беларуси давно.

Применять наручники не запрещено, однако, если наручники зажимаются с такой силой, что немеют руки, то это уже пытки. Но даже следы от наручников, когда их зажимали, выглядят в виде продольных полос фиолетового цвета. И выглядят примерно так.

А тут мы видим рваные раны, уже с давней коркой заживания (как мы знаем, на момент съемок Роман в плену уже 10 дней). Какие же пытки могли применять к нему, исходя из этих травм?

Ласточка. Руки сковывают наручниками за спиной, кладут лицом на пол и подтягивают ноги веревкой к наручникам.

Палестинское подвешивание. Руки сковывают наручниками за спиной, затем подвешивают к решетке камеры или пруту, чтобы ноги не касались пола.

Еще один метод. Арестованного садят на стул, заводят руки за спинку стула и сковывают наручниками. Потом каратель становится ногой сзади на наручники. При этом могут одновременно перекрывать кислород.

Такие следы также могут оставаться, если человеку сковывают наручниками руки и избивают или применяют иные методы пыток, — тогда он рвет руки в наручниках, чтобы прекратить пытки, и остаются рваные раны.

Вот фотографии кистей рук после подобного рода пыток в ИК-5 Нижнего Тагила в России. Заключенный рассказал, что его неделю пытали, кидали на снег и обливали холодной водой, а всё другое время его держали подвешенным за руки к решетке.

Все, что я описал, — это лишь часть пыток, которым могли подвергать Романа, исходя из одного случайного кадра. Однако человек был одет, и мы не знаем, какие следы пыток у него могут быть по всем телу.