Несколько месяцев Дмитрий Юхневич ведет в Минске праздный образ жизни, а потом отправляется на такой же срок в Новый Уренгой следить за пожарной безопасностью. В его ситуации загореться может не только квартира, но и резервуар с газом. В составе пожарной бригады на окраине мира он тушит пожары там, где невозможна на первый взгляд сама жизнь. О том, как существовать в таких условиях, пожарный из Заполярья рассказал The Village Беларусь.

Первое дежурство… Ощущение некоторой растерянности. И неловкость. Вот сегодня ты еще жаришь шашлыки с друзьями на даче, а потом внезапно попадаешь в коллектив бывалых мужиков. Но сослуживцы увидели, что я волнуюсь, и тут же поддержали. Сказали, чтобы не забивал себе голову всякой дурью и они меня не бросят и всему обучат. Сразу стало легче. Так у меня появился наставник Андрей. Он оказался пожарным с большим опытом, раньше работал в Архангельске.

Да и мы здесь все из разных городов России и Беларуси. Мой отец из Беларуси, а я родился в Сибири и закончил там школу. Но не могу сказать, что Минск чужой мне город. Я приехал поступать в университет, там же и закончил, на переводчика. Поработал по специальности, затем по воле случая стал поваром, а сейчас тут. Помню, как мне позвонил родственник и спросил, хочу ли работать в пожарной охране? Я согласился. Грубо говоря, я за пару дней собрал вещи, занял у друзей денег на билет на самолет и полетел оформляться.

Свои отпуска я провожу в Минске, потому что в Беларуси мой отец. Когда-то, еще при советской власти, он поехал осваивать газовые месторождения по комсомольской путевке. Там встретил мою маму. Если заглянуть в мое свидетельство о рождении, то будет указан «Новый Уренгой ». Это совсем не то место, где хочется прожить жизнь и состариться. В Беларуси природа и климат мне нравятся чуть-чуть больше. Морозов тут до минус 50 не бывает. Да и в целом нет осознания, что на тысячи километров вокруг цивилизации нет.

Когда вернулся в Новый Уренгой, сначала прошел собеседование. Затем врачебную комиссию. Потом там проверили на отсутствие судимостей и милицейского учета. И все, так я стал пожарным.

Работа довольно-таки захватывает. Все по графику, в 7 утра подъем, в 8 развод. Обед в 12, затем ужин в 6 вечера и далее твое личное свободное время. Но это не значит, что ты свободен в полном смысле этого слова. Я могу заниматься в части личными делами. Например, что-то почитать, гири потягать. Но при этом я всегда должен быть на территории части, чтобы в случае чего тут же выехать по тревоге на вызов.

Экстремальные условия тут заключены даже не столько в пожаре, как в самом климате. Полуостров Ямал, Заполярье. Большая земля далеко. В рабочее время хватает работы и без выездов на пожары. Когда есть время — идет учеба, затем всякие производственно-хозяйственные мероприятия, технические осмотры техники и пожарно-тактического инвентаря и так далее. Каждое утро мы заводим машины, проверяем инвентарь, баллоны со сжатым воздухом и только тогда докладываем начальнику, что готовы к несению службы.

«Чувство, что рискую жизнью, есть постоянно»

Мы живем в вагоне-городке, в комнатах. В каждой — от четырех до восьми человек. Общие баня и туалет. Из продуктов каждый старается привезти с земли как можно больше про запас. Те же сигареты. Нет, на объекте, конечно, есть магазины. И можно купить ту же колбасу и сигареты, но по неимоверным ценам. Например, колечко «Краковской» за 15 долларов. Ну и, само собой, сухой закон. За употребление алкоголя у нас моментально увольняют по статье. Даже не надо забирать трудовую, вышлют по почте. Алкоголь и наркотики — табу № 1 на объекте. Когда я еду из Минска, беру с собой 10 блоков обычных беларуских сигарет. Одна пачка стоит недорого, но тут ее запросто можно обменять на буханку хлеба или банку тушенки.

Мое боевое крещение прошло весело. Мне довелось ликвидировать пожар в столовой. Так вышло, что со мной на это дело отправился заместитель начальника части. Помню, как он сказал мне включаться в аппарат и идти за ним. В итоге он провел меня к самому очагу возгорания и постоянно отмачивал всякие шутки. Это приободряло, и волнение ушло.

Мы работаем на нефтегазоконденсатном месторождении. Это объект повышенной опасности. Горение вертикального резервуара с продуктами нефтепереработки, возгорание скважин или выброс газа в случае прорыва газопровода — это работа для пожарных, скажем так, высшей категории. Я на данный момент являюсь самым молодым в команде. Остальные — это суровые мужики от сорока и старше с опытом работы в МЧС. Никто надо мной не шутит из-за того, что я самый младший. Бывает, что кто-то назовет молодым. А так мы все на ты, без подколов и прочего.

Чувство, что рискую жизнью, есть постоянно. Можно просто открыть YouTube и поискать там «взрыв газа». Работаю по два месяца через два месяца. Если по цифрам, то 62 календарных дня длится вахта, затем столько же отпуск. Первая вахта далась нелегко. Нужно было перестроиться, многому учиться, постоянно концентрировать внимание на деталях и кропотливо работать над ошибками. Учеба без отрыва от практика. А теперь я привык. Первый месяц пролетает махом, а второй — уже в ожидании дороги домой. Ну и мне проще там, потому что я родился и вырос на Крайнем Севере. Для меня не в диковинку трехметровые сугробы и крепкие морозы. Чтобы дни тянулись тяжело… Нет такого. Я получаю за эту работу достойную зарплату и знаю, чем занимаюсь. Банально, может, прозвучит, но мне все нравится. Нет застоя и есть постоянное движение.

В свободное время как таковых особенных развлечений тут нет. Можно в шахматы поиграть. Интернет ловит, поэтому можно просто позалипать в экран, на худой конец. Все особенности жизни в Заполярье сводятся к теме холода. От себя могу дать самый главный совет: всегда нужно носить с собой сухие шерстяные носки.

У меня нет никакой романтики по отношению к Северу, как это бывает у полярников. Понимаешь, я здесь вырос. И, наверное, привык как-то.

Но это очень трудно объяснить, когда ты выходишь на улицу покурить и у тебя от мороза просто сводит челюсть. Еще зимой здесь очень красивая луна и свет отражается от снега. Но все это ничто, по сравнению с надбавкой, которую я получаю как житель Заполярья

Из-за своей работы я не стал как-то особенно смотреть на огонь. Пламя и пламя. Разве что теперь понимаю его разрушительную силу. А вот дым, да. Дым вызывает у меня легкое неприятие. Дышать в нем нельзя, видимости в дыму нет.

Когда я вижу пожар, у меня не возникает в голове схема, как его потушить. Я пока что еще не такой опытный, чтобы в этом разбираться на сколько-нибудь серьезном уровне. Этим у нас занимается руководитель тушения пожара, который оценивает обстановку, принимает решения и раздает указания, которые мы выполняем. Вот он смотрит на пожар, как генерал на вражескую линию фронта.

Основа нашей работы — это взаимовыручка. Чтобы потушить пожар и не пострадать, мы должны строго работать в команде. Про ошибки я даже думать не хочу. Бывали случаи, когда я выручал товарища. Бывали и такие, когда выручали и меня.

А во что меня действительно разочаровывает — это цены в столичном общепите. Когда возвращаюсь с вахты в Минск, всегда диву даюсь, что в некоторых заведениях цены, как в Москве.

Текст: Алексей Карамазов

Фотографии: из личного архива Дмитрия Юхневича

Обложка: Aziz Acharki