Асабiсты вопыт«Сотрудники не знают, что я беременна от нашего коллеги»: Мы три года скрываем отношения на работе

Юля:

— Я привела своего парня Игоря на работу: мы выбирали разработчиков на проект. На тот момент мы с ним жили вместе уже несколько лет. А он больше года не мог найти себе работу. Поэтому было важно, чтобы все прошло хорошо.

Вместе с Игорем всего набралось около десяти кандидатов, и чтобы на выбор не влияло личное отношение, не стали говорить, что мы пара. К тому моменту я работала в компании уже год. Я рассказала, что Игорь мой друг — этого я не скрывала. Я давно его знаю, мы давно общаемся — но насколько давно и насколько близко, никто не интересовался.

В первую очередь оценивались профессиональные качества, смотрели на результаты тестов. Потом уже проводили собеседования и изучали личные качества. Всего в нашей комиссии было три человека: наш начальник, я и разработчик, который уже давно работает. И мое мнение, конечно, не было решающим, потому что я-то не разработчик, не очень в этом разбираюсь. Я не могла сказать: Игорь хороший разработчик, давайте его возьмем. Я могла лишь сказать: я знаю Игоря, он толковый парень, прогуливать не будет, в запой не уйдет. Если бы сразу было известно, что Игорь — мой парень, то можно было бы решить, что наша комиссия «протащила» его в проект только по этой причине. А потом другие работники могли бы подумать, что я даю ему хорошие задачи и спускаю ему ошибки.

Если бы я сама была работодателем, и ко мне пришла сотрудница и сказала «Возьмите на работу моего парня», я бы не могла отнестись к нему непредвзято и, наверное, искала бы у него плюсы или минусы — в зависимости от того, нравится мне сотрудница или нет.

В итоге после тестов осталось четыре соискателя, из которых взяли троих, в том числе Игоря. Даже если бы я не участвовала в выборе, Игоря все равно бы взяли: он проходил и по оценкам, и по результатам тренинга.

Я была его начальницей около года, уже больше двух лет Игорь не работает в моей команде, не является моим подчиненным. Но прикол-то продолжается, мы до сих пор все скрываем! В то время, пока Игорь был в моей команде, — он был первогодником, ему платили зарплату такую же, как остальным новичкам. Но тогда, если Игорь начинал где-то не успевать, то спрашивала: в чем проблема, что не получилось, чем помочь и так далее. Ничего серьезного, короче. Если бы он продолжал оставаться моим подчиненным, решать эти вопросы с этической точки зрения и оставаться беспристрастной мне было бы сложнее.

Игорь:

— Не сказал бы, что Юля ко мне была не так строга, как могла бы быть к кому-то на моем месте. Но если я и начинал где-то не успевать, то спрос со стороны Юли был нормальный. Даже парочка наездов была!..

Юля:

— Естественно, я стараюсь отделять личные отношения от рабочих и стараюсь, чтобы одно не влияло на другое, на наши отношения в коллективе. У нас в принципе хорошие отношения со всеми на работе, нет четкого деления: вот начальник, вот подчиненный. Тут довольно номинальное подчинение. Скорее, я просто делаю другую работу, поэтому подразумевается, что ребята что-то со мной согласовывают, вот и все.

Юля:

— Мы все работаем в большом помещении, нас обычно сидит 10–15 человек. С первого дня пришлось «тихариться» и стараться не выдать свои отношения. С самого начала было сложновато: боялись, что нас увидят, все поймут.

Стали в разное время приходить на работу, в разное время уходить с работы.

Если я еду на машине, то высаживаю Игоря чуть-чуть заранее, а сама паркуюсь возле офиса. В итоге я появляюсь чуть раньше, Игорь приходит через 5–10 минут. Или он идет перед работой в магазин — тогда мы снова появляемся на работе в разное время.

После работы можем спокойно разъехаться сами в разное время; если мне надо по делам — я уезжаю и Игоря не жду. Когда работаем допоздна и в офисе никого не остается, то уезжаем вместе. В другое время могу спросить: надо ли кого подвезти?

Игорь [смеется]:

— И я тогда говорю: а меня, а меня подвези.

Мы почти все время вместе уезжаем в отпуск. Лишь несколько раз было, когда ездили по отдельности. Сначала, когда я только устроился, Юля без меня ездила отдыхать: я еще не проработал и полугода и в отпуск идти не мог. В другой раз я не захотел ехать туда, куда собиралась она, — так что Юля поехала сама. Но и я однажды ходил в походы без нее.

Такое поведение не вызывает подозрений, потому что на нашей фирме раньше работали ребята, которые крепко дружили и в отпуск и походы ездили и ходили вместе.

Юля:

— Машина изначально моя, но я кучу раз давала поездить своим друзьям, поэтому все привыкли, что за рулем машины может быть кто-то другой. Если на ней приедет Игорь, вопросов возникнуть не должно.

Игорь:

— Да, меня несколько раз видели одного в юлиной машине, но никто не подошел и не закричал «Ага!..»

ЮЛЯ:

— Коллеги лишь примерно знают, где я живу, потому что я очень разговорчива и часто предлагаю то подвезти, то еще что.

Игорь:

— Я про себя говорю, что живу недалеко от Юли. Но насколько недалеко, никто не спрашивал. А потом оказалось, что буквально через дорогу живет еще один наш сотрудник, но мы тесно не общаемся, он с другого проекта, и «на районе» я его никогда не видел.

Юля:

— С того момента, как Игорь устроился к нам в компанию, прошло примерно два года, и тогда мы поженились. С тех пор прошло уже почти полтора года — все еще скрываем это.

Игорь:

— Мы расписались за границей, и по беларуским законам еще были друг другу никем. Сначала мы долго ждали документы, а потом, когда их получили, то немного потянули время и не шли с ними в ЗАГС. Потом мы все же пришли в ЗАГС — и нам быстро шлепнули печати, — к тому моменту со времени нашей свадьбы прошло уже с полгода. И пока мы отнесли документы в бухгалтерию, прошло еще около полугода. А кольца на работу мы не носим.

Юля:

— Я уже стала носить кольцо, но никто внимания не обращает.

Игорь:

— Мы остались каждый при своей фамилии. И на этот счет у нас есть еще одна отличная отмазка. Незадолго до свадьбы мы получили визы, и Юля решила не менять фамилию, пока действует виза.

Игорь:

— Нас постоянно преследует чувство, что все обо всем знают и только делают вид, что в неведении. Мол, раз им так нравится — то пожалуйста.

Зато друзья постоянно спрашивают: ну что, вы уже, наконец, рассказали?

Юля:

— Если мы с коллегами встречаемся с кем-то из наших с Игорем знакомых, то приходится их заранее предупреждать, чтобы те нас не выдали. Но иногда не предупреждаем — интересно посмотреть, чем это закончится.

Нас чуть было не спалила жена моего брата, она выложила в фейсбук фотографию, сделанную сразу после нашей свадьбы. Она раньше работала в Минске, и один из ее бывших сотрудников потом работал в нашей конторе. И он залайкал ее фотку! Впрочем, по фотографии нельзя было понять, что мы поженились — просто сидим очень рядышком.

В соцсетях мы не активничаем, совместные фотки не выкладываем и не переживаем по этому поводу. У нас были старые совместные фотки «Вконтакте», но мы с самого начала почистили самые «палевные», где сильные обнимашки. Скорее всего, нас спалит кто-то другой — например, мой брат. Он постоянно по приколу грозится это сделать, стоит мне только где-то провиниться.

Игорь:

— Несколько раз нас вне работы конкретно спалили коллеги. Идем мы вместе, взявшись за руку, и вдруг Юля замечает кого-то с работы. Она резко бросает мою руку и начинает смотреть в сторонку, типа не при делах. Но к тому моменту уже понятно, что человек нас заметил. Он, может, еще не заметил каких-то деталей, но уже видит нас обоих, у него расползается улыбка, — и в этот момент Юля начинает делать вид, что мы просто так себе рядом шли, ничего такого. Остается только улыбнуться в ответ.

Юля:

— А теперешняя начальница Игоря хорошо дружит с одной нашей общей подругой.

Игорь:

— Мы думали раскрыться после свадьбы, но не могли придумать для этого повод. Рассказывать про свадьбу спустя год как-то странновато: мол, ребята, а знаете ли — мы муж и жена? Так что мы ничего не сказали, и прикол продолжился.

Юля:

— Как-то мы сначала жались, потом раздумывали, а потом просто забили. Иногда возникает ощущение, что мы всех обманываем. Но, в общем, для нас это, скорее, просто прикол.

У нас на работе есть девочка, с которой мы очень тесно общаемся, вместе ходим на обед, у нас общие интересы, мы делимся планами на отпуск. Прошлым летом мы решили вместе сгонять на отдых — естественно, в пути она бы все узнала. Мы, впрочем, думали, что она и без того уже обо всем догадывается, ведь у нас в разных тусовках за пределами работы есть общие друзья. И когда мы загрузились в поезд, мы решили ей все рассказать.

Для нее это было шоком, она даже обиделась на нас: мол, считала нас друзьями, не должно быть никаких секретов, а оказалось, что секреты есть. Теперь это единственный человек, который знает, как все обстоит на самом деле. Еще знала одна девочка из отдела кадров — видела же наши документы, — но она уволилась месяц назад. Новая сотрудница вряд ли полезет в дебри бумаг проверять наши штампы.

Игорь:

— Она реально в шоке была. Подождите: да вы же приходите в разное время! Да вы же едите разную еду! История с ней позволяет надеяться, что никто еще ни о чем не догадывается. Но иногда она так загадочно улыбается, глядя на нас, что, кажется, спалит нас или начнет шантажировать.

Юля:

— Пока что начальство ничего не знает про наши отношения. Мы вместе с менеджерами на митингах обсуждаем разработчиков, повышение зарплаты — и при мне обсуждают Игоря: какие успехи в работе, как развивается. В такие моменты я делаю вид, что чем-то сильно занята. И Игорю, конечно, не рассказываю, что о нем говорят.

Теперь все станет еще сложнее, потому что я через несколько месяцев ухожу в декрет.

Друзья говорят: ну, сейчас-то вы точно все расскажете? Не факт [смеется]. Ну, отдел кадров узнает стопроцентно, а пойдет ли эта информация дальше — не знаем. Скорее всего, начальство узнает, и тогда обсуждать Игоря уже будут без меня. Спустя три-четыре года будет уже сложно припомнить, как я себя вела по отношению к Игорю, не было ли покровительства. Возможно, начнут думать: ах, она же ему все рассказывала, — но нет, рабочие тайны так и остались тайнами. Я же и документ о неразглашении подписывала.