Говорят «беларус», подразумевают человека славянского происхождения. Однако наша страна — многонациональная еще со времен Великого Княжество Литовского. Об этом же и популярный анекдот, когда у человека интересуется происхождением, а он растерянно отвечает, что есть в роду татары, поляки, русские, литовцы… На что следует ответ: «У вас столько всего намешано, вы, наверное, беларус?». The Village Беларусь нашел троих беларусов, у которых в генеалогии не хватает только инопланетян. Они же и рассказали о том, как живется в многонациональной, но моноэтнической стране.

Текст: Андрей Диченко

«Дедушка и бабушка по сей день могут разговаривать между собой на корейском»

Камила Утюкова

Мама — кореянка, отец — кумык

Национальный вопрос… Его у меня не было в голове, приоритетным он тоже не был. Год назад впервые заглянула в свое свидетельство о рождении. Мой отец — кумык, представитель одного из кавказских народов. Мама — кореянка, выросла в корейской семье. Из Кореи мои родные дедушка и бабушка. Они остались жить тут еще при советской власти. Дедушка и бабушка по сей день могут разговаривать между собой на корейском. Когда они ругаются и говорят про деньги, то я все понимаю. Мама же может понять, о чем говорят корейцы между собой на улице. Мне кажется, от отца мне передалась вспыльчивость. Вообще, мало про него знаю. Он умер, когда я была маленькой. Мама о нем говорить не любит.

Население Беларуси — тихие расисты. С детства это ощущала, ощущаю и сейчас. Мне не нравятся уничижительные комментарии в сторону представителей других народов. Не нравятся слова, которыми презрительно называют жителей Азии и Кавказа. Если при мне кто-то употребляет их, тут же сообщаю, что мне неприятно. На мой взгляд, шутки по национальному вопросу не смешные. Вероятно, из-за того, что я слишком много всего наслушалась в свой адрес.

Я не думала о самоопределении, потому что в нашей семье вместо этого был социальный статус, стремление казаться кем-то, кем ты не являешься. Помню, как в детстве мне дарили на праздники суммы, несовместимые с тратами ребенка, а члены семьи ездили исключительно на новых немецких машинах. Мы жили в Бресте. Бизнес шел хорошо, а поэтому я ни в чем материально никогда не нуждалась.

Корейский уклад жизни очень сильно отличается от нашего. Помню, как в детстве мы ездили к родственникам. Хорошо отложилось в памяти, когда при входе старших все стояли в комнате, опустив головы. И только я маленькая сидела и смотрела. Оказывается, если самый старший член семьи заходит в комнату, требуется встать и опустить глаза, пока он с тобой сам не поздоровается, и только потом можно поднять глаза. Иерархия очень строгая. Если старший что-то решил, то те, кто младше, обязаны выполнить его решение. Это касается всего в жизни, от каких-то финансово-бытовых вопросов и до учебы в университете, например. С другой стороны — случись у кого что-то, и вся семья тут же появляется и готова помогать абсолютно по всем вопросам. Мы друг за друга, да. Но я однозначно не могу сказать, плюс это или минус.

Я успела пожить и в Бресте, и в Минске, и в Вильнюсе. Наиболее комфортно ощущаю себя в Литве. Там никому нет дела, как ты выглядишь, как ты одет. В Беларуси в общении встречала куда больше хамства в свой адрес. Это при том, что в детстве я тянулась к людям, хотела общения со всеми. Уже потом что-то поломалось и с этим стало намного труднее.

Для дедушки же родина — это святое место. Он родом с острова Чеджудо. Все привезенное оттуда считается самым лучшим. Так что не могу сказать, что наша семья не держит связь с исторической родиной. К примеру, я знаю нескольких своих двоюродных братьев и сестер.

«Бывало, что на вечеринке какой-нибудь умник здоровается со мной нацистским приветствием»

Даниель Телеманн

Мама — беларуска, отец — немец

Я родился в Минске в 1995 году. У меня со старшим братом Вольфгангом разница в полтора года. Младшая сестра родилась в 2002 году, ее зовут Мишель. В моей семье всегда говорили на двух языках — на русском и немецком. Мое самое раннее детство прошло в Малиновке, у самого МКАДа. Даже сейчас, когда проезжаю мимо своего дома, испытываю тихую ностальгию. Но, наверное, по той причине, что там по сей день висят две антенны, которые я очень любил разглядывать в детстве.

Когда мне стукнуло пять, мы переехали в Брест. Потом вернулись обратно в Минск. Учился я в частной школе, куда ходил с первого по четвертый класс. Потом уже перешел в обычную гимназию. Наша семья всегда была дружной — мы часто вместе ездили в отпуск и нередко были в Германии. Поэтому и страна мне знакома с детства. Как и ощущение от езды по автобану. В общем, мое детство было близким к идеальному.

Я не понимал, что как-то отличаюсь от своих соседей и просто других окружающих меня людей. Становился старше и да, чувствовал, что во мне сливаются две цивилизации: беларуская и немецкая. Бабушка с дедушкой в Германии, бабушка с дедушкой в Бресте. Да, я с детства говорил и понимал на двух языках, но никогда не было такого, чтобы в Беларуси ощущал себя не своим. С Германией точно также. Германию, кстати, считаю своей малой родиной.

Помню, в классе пятом меня впервые начали задирать по той причине, что немец. Ну… Как задирать. Обзывать одним печально известным немецким диктатором и демонстрировать жесты, с этим связанные… Лично я не испытываю злости на этот счет. Не вижу смысла злиться на человеческую глупость. Бывало, что на вечеринке какой-нибудь умник здоровается со мной нацистским приветствием… Меня он особо не задевает.

После школы я уехал учиться в Лейпцигский университет на факультет спортивного менеджмента. Язык знал, влиться в местное сообщество не составило труда. Во-первых, сам по себе экстраверт, во-вторых, сразу же занялся футболом, больше всего времени провел в FC Romonta Amsdorf. Там уже играли с местными ребятами: хочешь не хочешь, а будешь в теме и языка, и всех событий культурных и не только.

В детстве я понял, что весомое отличие Беларуси от Германии заключается в сладостях. Мы много путешествовали по стране вместе с отцом на машине. Он останавливался на заправках и нам с братом покупал что-нибудь вкусненькое. На мой взгляд, нет ничего вкуснее немецких сладостей. Еще я был в немецких детских лагерях. Но я не скажу, чтобы привык к какой-то другой культуре. Различий вообще не ощущал никогда.

В университете — да, люди были разные. Все живут иначе, все думают по-своему. Моя интеграция не сказать, чтобы была стремительная. Но ко всему приспособился — мне во многом помог спорт. Через спорт в Германии сориентироваться проще простого. Хочешь не хочешь, будешь постоянно видеть разных людей и общаться с ними.

Кем я себя чувствую? Да сложный это вопрос! Если я на территории Германии, то чувствую себя беларусом. Приехав сюда, я опять немец. Есть какие-то привычки и повадки, которые выдают меня. Да, бывает, что я не до конца понимаю русский слэнг. С немецким у меня так же. Поэтому я бы не делил, какую страну больше люблю. Просто у меня есть два дома, где чувствую себя комфортно.

Немцы более спокойные. Они не думают о том, где как бы еще подзаработать. В обществе ощущается настоящая уверенность. В Беларуси же атмосфера другая и ритм жизни совсем другой. Еще один миф — безмерное трудолюбие немцев. Мне кажется, это справедливо звучит в адрес поколения моего отца. Что касается моих ровесников… Да такие же они, как и вся молодежь во всем мире. Хотя и в Германии меня спрашивали на полном серьезе, пьют ли в Минске водку с утра. Ну, наверное кто-то и пьет, но это точно такой же миф, который не имеет ничего общего с моей реальностью.

«Какой я кубинец? Языка не знаю, на Кубе не родился, сальсу не танцую»

Идаэль Герреро

мама — беларуска, отец — кубинец

В начале 2014 года я записался волонтером в «Красный Крест». С этого, можно сказать, началась моя карьера. Это было осознанное решение, потому что в один момент просто подумал, что надо заниматься чем-то полезным. Надоело смотреть сериалы, пошел помогать.

Проблем с самоидентификацией у меня никогда не было. Мой отец — кубинец. Я родился в Беларуси, потом наша семья переехала на Кубу, потом вернулась обратно в Минск. Как мы туда уезжали и возвращались — не помню, был в слишком маленький. А сознательная жизнь прошла безвылазно тут. Сомнений в том, что являюсь беларусом — никогда не было. На Кубе с тех пор, кстати, так и не был.

Если честно, я не интересуюсь кубинской культурой, литературой и так далее. Сталкивался с национальной кубинской музыкой, потому что отец поет и пел, но для себя. Беларускую литературу знаю, много ее читал. На беларуском языке достаточно долго разговаривал. В лет 20 говорил только на нем, даже сны видел на беларуском языке.

Из иностранных языков свободно владею французским. Есть мысль выучить испанский и даже попытки делал, но мой французский сильно перекрывает: слова сами по себе влезают в процесс обучения и мешают.

Меня никогда не задирали в детстве по национальному признаку. Да, мое имя звучит, возможно, странно. И, бывало, меня называли ошибочно Ильей или Игорем. Но вообще, на основании того, что я тут родился, могу спокойно утверждать, что беларус. Это объяснение для себя считаю логичным, ибо это всегда была многонациональная страна, начиная еще с Великого Княжества Литовского. Знакомый парень с сирийскими корнями рассказывал, что у него были стычки на почве происхождения. Мне вообще вписаться в компанию достаточно просто: говоришь, что отец из Кубы и тут же начинается — революция, Че Гевара, ром, сигары и так далее. Отношение всегда позитивное. Из старшего поколения кто-то служил с кубинцами, кто-то бывал там туристом, военным, врачом и так далее. Из этого могу сделать вывод, что нередко мое происхождение становилось поводом для начала разговора с незнакомым человеком. Но, с другой стороны, никогда не кичился этим. Более того: люди часто узнают о моей национальности в последнюю очередь. И вообще, что значит кубинец? Языка не знаю, на Кубе не родился, сальсу не танцую.

Беларуский национализм с точки зрения политики мне не интересен, а с точки зрения культуры — да. Что касается восприятия людей молодого поколения — мне кажется, над ними довлеют тренды youtube, а не национальные идеи. По современному поколению я вижу, что ему скорее интересны тренды глобального мира. Лично я считаю, что будущее за мультикультурным миром.

Обложка: Aiony Haust

Обсудите этот текст на Facebook