Одного из политзаключенных в этом году отправили на «химию», и он анонимно рассказал о своем опыте отбывания этого распространенного наказания. Его рассказ приводит Радио «Свобода».

«Химия» — это ограничение свободы в исправительном учреждении открытого типа. Выражение появилось в СССР в послевоенные времена, когда работу осужденных начали активно использовать на стройках и вредных производствах (в том числе на химических предприятиях). В Беларуси 29 исправительных учреждений открытого типа, или «химий».

Через наказание «химией» прошел многие беларуские оппозиционеры. «Химией» часто заканчиваются отсидки заключенных, которые были осуждены на большие сроки заключения, но из-за хорошего поведения заслужили облегчение режима.

Наказание «ограничением свободы» возможно отбыть и на так называемой «домашней химии» — если в приговоре используется формулировка «без направления в исправительное учреждение открытого типа». Фактически это смесь «химии», которая предусматривает обязательный принудительный труд, и отбывания наказания с отсрочкой, когда осужденный находится дома, но под регулярным пристальным контролем милиции.

Я «заехал» на «химию» этой весной. Исправительное учреждение открытого типа, куда меня направили, находится на расстоянии нескольких сотен километров от моего родного города. Наблюдая за другими политическими заключенными, я понял, что всех целенаправленно направляют как можно дальше от дома, чтобы создать дополнительные сложности. Семья, малолетние дети, постоянное место работы и медицинские противопоказания значения не имеют. Думаю, есть такая установка сверху, так как случаев, когда политических оставляют в родном городе, я не знаю.

Политических сегодня, по моим наблюдениям, на всех «химиях» от 15 до 20%. Политические здесь значительно отличаются от традиционного контингента: матом не ругаются, к агрессии не склонны. Тем не менее всех нас, независимо от наличия нарушений режима, в течение двух недель ставят на профилактический учет. Есть сведения о какой-то закрытой инструкции МВД для внутреннего пользования, которая регулирует постановку на такой учет.

Что значит профилактический учет?

Сразу выдают желтые бирки, которые ты обязан повесить на кровать и на тумбочку. У простых зеков бирки не имеют цвета. У склонных к бегству красная бирка.

Всех, кто состоит на учете, обязывают каждый час расписываться в комендатуре (отмечаться), при этом нужно громко говорить свою фамилию и, чтобы все слышали, «склонен к экстремизму и деструктивным действиям».

Лица, состоящие на учете, не имеют права без сопровождения сотрудников покидать исправительное учреждение (ИУОТ — исправительное учреждение открытого типа). Даже за лекарствами и молоком. Желание куда-то ходить с подконтрольным в администрации возникает редко и после множества просьб.

Тем, кто на профилактическом учете, сложно попасть на условно-досрочное освобождение (УДО). Думаю, эта мера является дополнительным фильтром от выхода противников действующей власти на свободу. По неподтвержденной информации, есть указание для политических закрывать путь на УДО на любом основании, даже если не будет нарушений. Это сделать легко, потому что решение полностью за начальником ИУОТ, который просто придет к выводу, что ты «не встал на путь исправления», не надо даже что-то обосновывать.

На каждом построении подконтрольные должны громко при всех назвать фамилию и добавить: «склонен к экстремизму и деструктивным действиям». Таким образом администрация ИУОТ пытается выделить политических среди остального уголовного контингента — с целью унизить.

Надо «находить подход», а то останешься голодным

Как проходит комиссия на постановку осужденного на профилактический учет? Секретарь комиссии, как правило опер, подает записку на постановку. Собирается комиссия, в нашем случае администрация ИУОТ, голосуют. Голосование формальное, никакого рассмотрения дела нет, все происходит единогласно. То, что это является нарушением, сотрудники не понимают.

Что касается любых заявлений от заключенных, могу сказать следующее. Можно писать заявление, но его могут проигнорировать, заявление от осужденного нигде не регистрируется. Только с воли есть шанс. Таким образом, положение таково, что осужденный может только просить, заискивать перед начальством, «находить подход». Касается это всего.

Иногда приезжают проверки из УДИН (управление Департамента исполнения наказаний), спрашивают, есть ли жалобы. Никто не жалуется, так как понимают, что в лучшем случае, если проверка уедет, тебе не дадут ножа порезать колбасу. Или будут проявлять особое внимание с видеокамерой, чтобы выписать нарушение и отправить в колонию на 3 года.

Ножи, кстати, нам не разрешены, их нужно просить у сотрудника каждый раз, когда нужно что-то отрезать. Сотрудник может отказать, сославшись на занятость, и будешь сидеть голодный. Позовут на работу — так и поедешь, не позавтракав. Такая ситуация устраивает УДИН: никто не жалуется, значит, все хорошо. Я думаю, о том, что происходит в их ведомстве, они узнают из телеграм-каналов, когда кто-то уже совершит суицид или объявит голодовку, когда дойдет до «края».

Всем «химикам» днем нельзя лежать и сидеть на кровати с 06:00 до 22:00, только сидеть на табурете. От этого «пятая точка» деревенеет. Это же и является самым распространенным нарушением. Пришел уставший человек с работы, его сняли лежащим или сидящим на кровати на нагрудную камеру — и выписали нарушение.

При этом, если кто-то из сотрудников входит, нужно вставать. Простому сержанту из деревни этот процесс очень нравится: он заходит — и перед ним встают эти все интеллигенты, которые сидят по политическим статьям. Поэтому к нам за час могут зайти в комнату по три раза.

Один большой колхоз

Что касается работы, у нас это один большой колхоз. Полеводу платят около 60 копеек в час, что ниже минималки. Работа полевода в том, чтобы идти за трактором и собирать камни. Отказаться от работы нельзя, это нарушение. Найти работу самому не запрещено, но на практике такого не происходит, потому что администрация ИУОТ отказывает в этом праве. Им так проще.

Обжаловать такие отказы нельзя, потому что формально самому найти работу не запрещено, но все равно на «усмотрение» ИУОТ, который не «усматривает». Такая ситуация на всех «химиях».

Если направят животноводом, там заработная плата больше минималки. Но тут уже есть пара политических, которым 2 месяца не дают работы даже за эти копейки. Я думаю, что есть договоренность между администрацией ИУОТ, которая поставляют в колхоз дешевую рабочую силу.

Для понимания: политические работают на таких работах, на которых даже местные сельские жители работать не соглашаются. Да и молодежи местной здесь мало, многие уехали, и местный колхоз живет за счет рабского труда осужденных. Это и есть наказание: не просто ограничить свободу, но и поставить осужденного и его семью в социально опасное положение, без самостоятельного права выбора места работы. Политическим это особенно трудно, так как на свободе большинство из них были заняты квалифицированной работой.

Парню пообещали «непреодолимые трудности»

Что касается медицинских противопоказаний к той или иной работе. Сотрудники ИУОТ перед трудоустройством всех возят на медосмотр, и они же находятся в контакте с местной поликлиникой. Сотрудник ИУОТ, который ведает кадрами, всячески старается предостеречь «химиков» от общения с врачами, чтобы последние не имели возможность жаловаться на здоровье, прилагать какие-то справки с воли или противопоказания к физической работе. Комиссия проходит таким образом, что часть врачей могут подписать бумаги, не глядя на пациента. При этом я заметил, сотрудники ИУОТ сомневаются в лояльности врачей, которые могут поставить ограничения, позволяющие избежать рабства.

Например, здесь работает полеводом самый настоящий дед, не знаю, сколько ему лет, но он старый. Помощи с воли ему ждать неоткуда, а за комендатуру надо платить. Есть осужденный с медицинскими ограничениями к физической работе, но без группы инвалидности. Он 4 месяца без работы. Делает грязную работу, и ему сбрасывают понемногу те, кто трудоустроен, чтобы он мог купить себе еды.

Неделю назад был случай производственной травмы у парня. Поскольку ИУОТ дружит с местным колхозом-работодателем, парню сделали намек, что появятся непреодолимые трудности, если он скажет, что травма случилась не за пределами производства.

Кстати, за комендатуру осужденные обязаны платить в любом случае, даже если ИУОТ не дает работы. Как и покупать себе продукты, средства гигиены и прочее.

Письма в ИУОТ следует слать только заказные. У нас, политических, большинство простых писем пропадает. Это не шутка, именно большинство. Доказать или взыскать с кого-то невозможно. В администрации ИУОТ пожимают плечами и говорят, что не получали. Возможно, в других «химиях» ситуация иная.

И под конец моя субъективная мысль: «химия» сегодня является местом, где используется работа подневольных людей, в том числе политических заключенных. Если Yara проводит проверку по факту нарушений прав трудящихся на «Беларуськалии», то что говорить о предприятиях, использующих рабский труд людей, пострадавших от политических репрессий? Думаю, такие компании должны подпадать под санкции, наравне со спонсорами режима.

Подпишитесь на наши Instagram и Telegram!

Текст: Радио «Свобода»

Обложка: Gera More

Обсудите этот текст на Facebook