Асабiсты вопыт«Надеюсь, вы не начнете здесь рожать»: Беларуска рассказала, как она рожала в военном Киеве

В день, когда началась война, беларуска Анастасия готовилась родить своего первого ребенка как раз в военном Киеве. The Village Беларусь расспросил ее, каково это — спать в бомбоубежище на поддонах в последние дни беременности, рожать под воздушные сирены и почему Настя с мужем до сих пор не уехали из Киева.

«Война началась ровно в день предполагаемой даты моих родов»

Мы переехали в Украину еще до выборов 2020-го года, в августе будет три года, как мы тут живем. Это была не срочная эвакуация, но довольно спонтанное решение — просто давно думали с мужем пожить где-то в другой стране и решили попробовать Киев. В итоге он нам очень понравился и нравится до сих пор. Чувствуем себя здесь очень хорошо, чувствуем это место своим, домом. Тут доброжелательные люди, красивый город, много развлечений, но самое важное — тут мы себя чувствуем достаточно свободными.

За эти два с половиной года у мужа здесь появилась хорошая работа, у меня — свой бизнес (интернет-магазин), мы завели собаку. Свое жилье не успели купить, арендуем, но в будущем думали купить квартиру или домик здесь недалеко в Ирпене. То есть свою дальнейшую жизнь мы связывали с Украиной, да и до сих пор надеемся, что получится здесь остаться.

Когда пошли первые слухи о возможной войне — еще в конце октября, –мы не верили, что она реально начнется, считали, что шанс минимальный. Кто-то советовал: «запасайтесь бензином», а мы думали: да какая война в 21-м веке, как Россия может напасть на Украину, кто это позволит вообще. Из нашего круга общения в это не верил никто. Только пара знакомых на этом фоне переехали в Западную Украину или думали о переезде куда-то.

Война началась ровно в день предполагаемой даты моих родов — 24 февраля как раз было 40 недель. Поэтому мыслей уезжать, когда война началась, у нас тоже не было. В городе были ужасные пробки — я боялась, что рожу в поле. Поэтому мы решили, что я сначала рожу, а уже потом, если что, мы куда-то выдвинемся.

«В бомбоубежище нашла врача-гинеколога. Он сказал: „Надеюсь, вы не начнете здесь рожать“»

Мы живем с мужем, свекровью и собакой на 21-м этаже многоэтажки в Святошинском районе — из балкона видно Ирпень и Бучу, постоянно слышим взрывы и видим пожары, недалеко от нас тоже подорвали жилой дом. Бомбоубежище у нас есть прямо в доме — подземный паркинг, достаточно хороший, но не отапливаемый. Первые дня три войны мы туда бегали ночевать, спали на поддонах. Но на 41-й неделе беременности — это, конечно, такое себе удовольствие. На всякий случай в бомбоубежище я нашла себе врача-гениколога, на случай, если роды начнутся. Когда впервые подошла к нему с такой просьбой и сказала, что у меня сегодня 40 недель, он был в шоке и сказал: «Надеюсь, вы не начнете здесь рожать». Я тоже на это надеялась. Было очень страшно, что не смогу доехать до роддома, хотя к домашним родам на всякий случай готовилась, нашла врача онлайн.

До войны мы успели подписать обменную карту с 5-м роддомом в Киеве, нам понравился их проект «Домашние роды» — это когда роды происходят в роддоме, но с минимальным вмешательством врачей. Они контролируют весь процесс, но без необходимости не вмешиваются. В первые дни войны было совершенно непонятно, как работают роддома и как туда доехать. А заранее, до начала самих родов, туда не брали, потому что было очень много людей. Сказали ждать регулярных схваток и ехать только тогда.

«Как бы страшно это ни звучало: мы уже привыкли»

После нескольких ночевок в бомбоубежище я почувствовала, что начала простывать, а рожать заболевшей не хотелось. И мы решили, что дальше при воздушной тревоге будем прятаться дома в коридоре. А после рождения ребенка уже и в коридор чаще всего не выходим — воздушная тревога нередко звучит в неудобный момент, как раз когда-то что-то делаешь с ребенком, поэтому теперь мы просто сидим и молимся, чтобы нас пронесло и в наш дом ничего не прилетело. Когда взрывы становятся особенно громкими, конечно, волнуюсь, но что делать — приходится так жить. Как бы страшно это ни звучало: мы уже привыкли.

Где-то на четвертый день войны у меня ночью начались первые схватки, нерегулярные, но я испугалась и на следующий день поехала в роддом на осмотр. Там сказали, что нужно еще денечек походить, а на следующий день приезжать с гелем для стимуляции родов, потому что шла уже 41-я неделя беременности и, по мнению, врачей роды уже нужно было стимулировать. В обычное время я бы их не послушала и еще неделю ходила бы спокойно, чтобы родить максимально естественно. Но в ситуации войны мне было тревожно, поэтому я уже была согласна и на стимуляцию, лишь бы под присмотром врачей.

«Ребенка мужу принесли в бомбоубежище»

На следующий день мы вместе с мужем поехали в роддом — у нас были запланированы партнерские роды. Меня положили в дородовое отделение, а мужу сказали ждать внизу. Несмотря на стимуляцию, мои роды затягивались и следующие два дня мы жили в подвале. Точнее в подвале постоянно жил муж, а я спускалась туда из палаты во время воздушной тревоги.

Через два дня меня перевели в родильный зал и мужу разрешили подняться ко мне. Из родзала в подвал мы уже не спускались даже во время воздушной тревоги. Я не знаю из-за чего — стимуляции или стресса — но нормальная родовая деятельность у меня не начиналась — схватки шли уже 12 часов, но раскрытие не происходило. И врачи сказали, что нужно делать кесарево, чтобы малышка не мучалась. Я, конечно, поревела, потому что хотела рожать сама, и меня повезли в операционную. Где она находилась, не помню, но точно не в подвале, хотя я знаю, что и там тоже была оборудована операционная на всякий случай.

Муж ждал в это время в бомбоубежище, потому что дело уже было к ночи, когда воздушные угрозы и бомбардировки усиливаются. Ему туда принесли ребенка сразу после операции — и все время в ожидании меня он был у него на руках. Меня после операции тоже перевели в бомбоубежище в специально оборудованную комнату для тех, кто после кесарева. Через три часа мне сказали, что надо вставать и начинать ходить, чтобы вскорости на ночь перейти в другую комнату — там женщины с младенцами ночуют на матрасах на полу — а это место освободить для других женщин после кесарева. Я сделала несколько попыток встать, но чуть не потеряла сознание и вообще плохо себе представляла, как это возможно — пойти спать на полу с новорожденным, да еще и только после операции. В итоге договорились, что я останусь на кушетке и уступлю место, если привезут кого-то после кесарева. Ночь прошла спокойно, а утром меня перевезли в палату. Следующую ночь мы снова провели в бомбоубежище, но с малышкой это было очень тяжело — помещение маленькое, все дети плачут, а у тебя болит шов, ты пытаешься научиться кормить грудью и вообще обращаться с ребенком, который у тебя только появился.

«Ни разу не жалела, что мы переехали в Украину, наоборот горжусь, что мы сейчас здесь»

С первых дней войны все мне постоянно пишут: «Почему вы еще не уехали?», «Вы что еще не уехали?», «А когда вы уедете?». На самом деле, я и сама себя чувствую в подвешенном состоянии. Мне очень не хочется уезжать из Украины, при других обстоятельствах я бы точно осталась и начала активно помогать украинцам хоть каким-то способом. Но мы понимаем, что ради ребенка нужно переехать сейчас в безопасное место, хоть мы этого и не хотим. Несколько дней назад мы даже нашли транспорт и собирались уехать, но у меня начались проблемы со здоровьем и поездка сорвалась. У меня все еще есть надежда, что все это скоро закончится.

У нас в доме все знают, что мы беларусы, и за все время мы не столкнулись с негативным отношением по этому поводу. Все украинцы наоборот сочувствуют, что у нас такой Лукашенко. Даже таксист мне недавно по этому поводу посочувствовал, когда я сказала, что из Беларуси. Но на машине с беларускими номерами все же мне немножко стремно куда-то выезжать.

(Мы спросили, как Анастасия сейчас относится к тому, что происходит в ее жизни — считает драматичным событием или опасным приключением)

Стараюсь думать, что это такое приключение. Но иногда становится так себя жалко. Я вот прямо сейчас даже плачу. Вспоминаю, как до всего этого мы с мужем представляли, как будем ходить гулять, когда рожу. А реальность вот такая получилась. И становится жалко себя, малышку. Плюс еще гармоны. Но все равно я стараюсь не отчаиваться. Всегда жила с девизом: «Все что ни делается — к лучшему. Значит, для чего-то это надо». Стараюсь так думать и сейчас. Нужно через все это достойно пройти. Мысли о дочке и поддержка родных помогают держаться.

Ни разу не жалела, что мы переехали в Украину, не жалею и сейчас. Наоборот — чувствую гордость за украинцев, какие они сплоченные и что мы сейчас с ними здесь.

Обсудите этот текст на Facebook

Подпишитесь на наши Instagram и Telegram!

Текст: Ирина Горбач

Фото: @puzzles_di