Асабiсты вопыт«Было очень страшно»: Удивительная история беларусов, которые бежали в США через канализацию Мексики
И посидели в тюрьмах двух стран
Беларусы Маша и Паша жили в Минске до прошлой осени, но к их друзьям за политические взгляды стала все чаще приходить милиция. И тогда ребята решили, что надо уезжать. Причем выбрали не типичные варианты вроде Украины, Грузии или Польши, а страну на другом краю Земли: США. Они потратили на переезд все свои сбережения; они пробрались из Мексики в Штаты незаконно, по канализации; они отсидели в тюрьмах обеих стран.
Маша рассказывает:
— Перешли границу мы 8 декабря прошлого года, но только 7 февраля вышли из тюрьмы.
Все началось прошлым летом, где-то в июле или августе. Довольно спонтанно это все стукнуло. Я была в тренажерке на растяжке, сидела на шпагате, ни о чем не подозревала. Позвонил муж и предложил: «Поехали в Штаты». Я подумала и ответила: «Ну поехали». И мы стали думать, как. У меня муж музыкант в оппозиционной группе, его коллеги уже не раз успели отсидеть, а в Беларуси практика простая: отсидел твой друг - и за тобой, значит, скоро придут. К нам самим никто не приходил с обыском, но ситуация была напряженной, и мы понимали, что нельзя так жить.
Я никогда не пыталась выиграть «Грин-карту», но, насколько знаю, муж подавался — безуспешно. Лично я бы США никогда не выбрала страной для жизни. Я вообще «итальянист», я много раз была в Италии, знаю итальянский язык, — я бы однозначно уезжала туда. А у мужа есть близкий друг, который уже больше десяти лет живет в Штатах. И он давно уже звал: приезжай, приезжай. В одиночку муж не решался на переезд, но когда мы познакомились и стали жить вместе, он обрел человека, который будет его поддерживать, и ответил другу, что приедет. Никакого перебора стран для эмиграции у нас не было.
«Страшно было — просто ужас»
Сначала мы думали попасть в страну по учебной визе — нам говорили, что ее могут открыть. Но потом мы подсобрали информацию и узнали, что ее сейчас вообще никому не открывают. В моем паспорте нет свободного места из-за разных виз. Я много путешествовала по Европе, у меня особенно много итальянских виз, и других тоже, — возможно, мне бы и открыли визу. А у мужа паспорт вообще новый, там нет никакой визы, — это был бы стопроцентный отказ.
Но потом муж узнал, что есть такой путь — через Мексику, чтобы сразу после перехода границы просить политическое убежище в США.
Собрались мы буквально за пару месяцев. Я продала дачу, муж оставил бизнес партнеру. Рассказали мамам и самым близким друзьям — и со строгим запретом посвящать кого-либо еще. Мама знала наш будущий путь только в общем, без подробностей. Собственно, я и сама тогда еще не знала деталей. Мы все детали узнавали по ходу, и окончательный маршрут узнали уже в пути.
Изначально мы знали только примерную схему. Ты под видом туриста прилетаешь в Канкун, потом долетаешь до Тихуаны. Там в телеграм-канале с названием типа «Попутчики Тихуана» ищешь попутчиков, чтобы вскладчину купить машину. И на машине пересекаешь границу. Если попытка не удалась — у тебя отбирают машину. Тогда идешь и покупаешь еще одну машину и пытаешься пройти границу снова.
Канкун — на восточном побережье Мексики, а Тихуана — на западном. Но выбирают Канкун не только потому, что ближе лететь из Европы, а еще и потому, что это курортный город, куда продают обычные туры, и ты там вызовешь меньше подозрений. Приезжаешь себе якобы на 10 дней и 10 ночей и потом типа улетаешь обратно.
И еще важно то, что мы официально были женаты. Потому что если бы я была просто подругой, девушкой, сожительницей, — то мне нужна была бы своя собственная веская причина подаваться на политическое убежище (свой кейс). А основной апликант у нас мой муж, поэтому мы бы проходили одним кейсом: он просит убежище на таком-то основании — и я его получаю вместе с ним.
Мы поженились в конце ноября, и уже через восемь часов выехали из страны. Официальная наша легенда — свадебное путешествие. Мы хотим на китов посмотреть в Тихуане!
Уже в Канкуне мы в отеле познакомились с двумя российскими мужчинами, которые глазом стрельнули и поняли, куда мы едем. Они собирались туда же. Так у нас образовались попутчики, с которыми мы проделали значительную часть пути.
Мы хотели брать билет на самолет прямо до Тихуаны, но у них было больше информации, и они сказали, что так делать нельзя. Мы со своими славянскими лицами вызовем максимум подозрений. Когда прилетаешь в Тихуану самолетом, тебя могут сразу с паспортного контроля забрать в тюрьму — для этого не нужны никакие основания. Ты неместный, ты подозрительный, ты явно прилетел, чтобы нелегально перейти границу. И так происходит сплошь и рядом. Более того: такое иногда происходит и в Канкуне, который находится за тысячи километров. То есть прилетаешь из Москвы на самом деле, чтобы погреть бока 10 дней — а тебя запросто под руки уводят за решетку.
Парни объяснили нам другой путь. Из Канкуна летим в Мехико, оттуда в Эрмосильо. В Эрмосильо покупаем билеты на автобус, который двенадцать часов, преимущественно ночью, едет в Тихуану. А автобусы не так тщательно трясут на блокпостах.
И мы действительно на этом автобусе 12 часов тряслись до Тихуаны и за это время прошли пять или шесть блокпостов. Там трясут, но не так, как на самолете. Ночь, люди уставшие, расслабленные. Наверное, это была самая стрессовая часть путешествия. Автобус был полностью заполнен, в основном, ехали чернокожие. Большинство из них вышло в Мехикали — там еще один пункт, где переходят границу. В целом страшно было — просто ужас.
Мы ничего не знали по-испански, а мексиканцы вообще не говорят по-английски. Ну, в отелях кое-где. В основном, мы надиктовывали фразы на телефон с переводчиком и показывали им экран — так и происходило общение. Поэтому если вы собираетесь переходить границу — очень рекомендую подучить испанский.
«Надо четырьмя колесами заехать за пупырки»
Мы приехали в Тихуану рано-рано утром. По пути я забронировала отель, который находился на самом-самом побережье и примерно в сотне метров от границы. И это оказалось верным решением, потому что мексиканские «миграсьоне» очень любят трясти отели, расположенные в городе.
Пограничная полиция имеет право прийти в любой отель, потребовать список постояльцев и, если они видят русские имена — особенно русские имена — они приходят в номер, стучатся, заламывают руки и уводят в тюрьму. У наших попутчиков был контакт человека, который прямо на машине может довезти до того места, где уже земля США и где можно просить убежище. Но пока мы ехали, оказалось, что проводника этого посадили. Так что пришлось самим искать машину и возможность прорыва через границу.
За первый день в Тихуане наши попутчики нашли людей, которые помогают найти и купить машину; муж был с ними, а я сидела в отеле и тряслась как осиновый лист. Они вернулись с машиной. Мы переночевали еще одну ночь и на следующее утро, первого декабря, предприняли первую попытку. Попутно мы нашли еще одну пару: русский и украинка. Машина стоила три тысячи американских долларов, так что на каждую пару человек пришлось по тысяче долларов расходов. Это был белый минивэн в таком состоянии, что перейти границу — и можно сжечь в пустыне. Она не разваливалась на ходу, не привлекала внимание, но уже была не жилец.
Весь путь через границу представляет огромную пробку. С самого утра выстраивается очередь мексиканцев, которые едут в США на работу. Заработки в США гораздо выше, а жизнь гораздо дешевле в Мексике, - поэтому многие мексиканцы живут здесь, а работают там. Ты стоишь в этом огромном-огромном потоке машин и пытаешься затеряться. Твоя задача — доехать до бордера, заехать четырьмя колесами за «пупырки»-полусферы и запросить убежище. И если ты это сделал – то тебя не имеют права отправить назад, независимо от того, есть у тебя виза или нет. А мексиканцы на выезд вообще не досматривают, насколько я помню.
Вдоль всей границы стоит высоченный-высоченный решетчатый забор. Многие прыгают прямо через него — есть и такой способ. Я сидела потом в камере с девчонками, которые прыгали через забор — они были со сломанными ногами. Потому что забор реально высокий, в районе Сан Диего его высота максимальная 4,5 метра, хотя есть места, где она всего 3 метра.
При этом на границе важно косить под американцев и выглядеть, как они. Не разговаривать по-русски, потому что уличные торговцы, что ходят между рядами машин и суют в форточку свои товары, работают в связке с полицаями и могут тебя сдать. Решили, что за рулем будет один из наших попутчиков-русских. Он был очень обеспеченным, в дорогой одежде, и действительно смахивал на американского деда. А я сидела рядом с ним – в клетчатой рубашке, кепке, солнечных очках, - тоже смогла бы сойти за американку.
Там очень много рядов с машинами, между ними стоят американские офицеры и просят показать ID. Если полицейский просит у водителя справа, а ты находишься от него слева, и он в этот момент на тебя не смотрит, — можно газовать и ехать вперед.
Мы, кажется, одним колесом даже заехали за «пупырку». Полицейский потребовал «айди», водитель достал кошелек — а мы специально положили права за голубую бумажку, чтобы они издалека больше походили на американские права, которые голубые. Как потом оказалось, голубой оттенок был не тот. Пограничник увидел, что тут что-то не то, его аж затрясло, он сразу бросился говорить по рации и приказывал нам положить руки на руль. Когда узнал, что нас аж шестеро, он начал кричать — я думаю, он какой-то новичок, потому что там обычно привычны к тому, что часто пытаются нелегально пересечь границу, а этот реагировал так бурно.
Он вызвал мексиканских погранцов, за нами приехали на автозаке и увезли в мексиканскую тюрьму.
«Смогла вытащить из тюрьмы себя и своих попутчиков меньше чем за сутки»
Мы знали, что при неудачной попытке отбирают машину — но что могут посадить в тюрьму, из нас не знал никто. Это был первый шок. Я уже потом поняла, насколько сильно испугалась.
В женской клетке нас было около 20, было довольно свободно. А в мужской около 50-60 человек. Постоянно ходят сотрудники тюрьмы, и можно попытаться им что-то сказать или спросить, можно попросить пройти к своим вещам, взять деньги, дать что-то им, чтобы они сходили в магазин и что-то купили. Правда, эта схема работала только для испаноговорящих: только с ними надзиратели были вежливыми. Муж потом рассказывал, что уборщица даже приносила в мужскую камеру наркотики и сигареты, когда те просили. Насколько я знаю, тюремщики обязаны давать возможность позвонить – но этого не делают. И еще они очень не любят русскоязычных. Они вообще не говорят по-английски, - и в итоге ты ничего не можешь добиться. Они тебя игнорируют и презрительно на тебя смотрят. И страшно то, что ты не знаешь, как долго ты тут будешь сидеть и чем все закончится. Какие-то девчонки сидят 8-10-14 дней. А кто-то из мужчин, пытавших «качать права», сидел уже и 30 дней.
Со мной в камере была одна русскоязычная-бурятка, у нее была очень сложная ситуация. На границе они выпрыгнули из машины, водитель зашел за «пупырки» с паспортами всех остальных и стал требовать политического убежища — но приняли только его одного. А все остальные остались без документов по ту сторону границы.
Муж кричал мне через решетку: «Извини, что так получилось, я хотел для нас лучшей жизни!» Это придало мне сил, я разозлилась и поняла, что надо что-то делать, что надо достучаться до кого-то из офицеров. Я включила все свое обаяние, пыталась вытребовать беседы с офицерами. Я стояла у решётки и руками показывала, что «маньяна» (то есть, завтра — это единственное слово, которое я выучила в тюрьме) у меня уже самолет. И у нас действительно были обратные билеты: из Эрмосильо до Мехико, а оттуда в Канкун, потому что мы на всякий случай купили их для поддержания легенды, что мы туристы и вообще-то назад собирались, а вы нас просто не так поняли. И каким-то образом через несколько часов мой план сработал, главный офицер меня вывел из клетки. Я снова начала ему объяснять, что у нас завтра самолет, отпустите нас. Я видела, что он колеблется, и что я ему симпатична, и махнул рукой: мол, ладно, иди. На что я говорю: со мной еще трое мужчин, мы все вместе. Забавно было видеть его выражение лица, потому что это была наглость, но что поделаешь: беларусы своих не бросают. Мы с ним прошли к мужским клеткам, офицер открыл дверь, назвал три имени и сказал «на выход!» Все обитатели камеры замерли на миг, а потом принялись кричать: да как так, да такого никогда не было, да мы тут по 2 недели сидим — а их в первый же день выпускают!
Нам разрешили взять из рюкзаков телефоны, чтобы купить билеты. Наши билеты на самолет были из Эрмосильо, и нам пришлось тут же купить другие билеты — прямо отсюда, из Тихуаны до Мехико, иначе нас бы не отпустили.
В пять утра у нас был вылет, офицер сказал, что за нами заедут в 4 часа и отвезут в аэропорт. Я не могла заснуть, мне все казалось, что уже утро, что про нас забыли. Ночь была ужасная. Но за нами действительно заехали и отвезли на самолет. Получается, в тюрьме мы провели меньше суток, хотя обычно там сидят неделями. После этого мне дали прозвище «бульдозер». И, кстати, все вещи остались целы, у нас из сумок ничего не украли (хотя и про такое я слышала в мексиканских тюрьмах).
Еще двоих наших попутчиков, парня с девушкой, я не смогла вытащить из тюрьмы. Мы их реально почти не знали, и я не могла утверждать, что они с нами вместе. Но мы, уже готовясь уйти из тюрьмы, договорились с ними, что купим для них билеты, чтобы они тоже попытались выйти по тому же сценарию. Мы действительно купили им билеты за свои деньги — но им не разрешили взять телефоны и подтвердить легенду, и билеты «сгорели». Они просидели в тюрьме восемь или девять дней, потом их выпустили, и они смогли со второй попытки прорваться на машине в США из Тихуаны. И при этом они честно вернули нам деньги.
«По тысяче долларов «хозяйке трубы» за проход по канализации»
Мы прилетели в Мехико и ждали пересадки в Канкун. Муж колебался и думал тут же вернуться в Тихуану и предпринять вторую попытку, но я была в таком состоянии, что ничего не могла делать. Меня прорвало, и я минут двадцать ревела навзрыд, до икоты — выплескивала весь пережитый стресс. Потом мы решили, что раз уж у нас в Канкуне оплачен отель и есть еще запас времени до окончания нашего тура, то летим в Канкун. Да, мы удалялись от американской границы, и были подозрения, что придется бросить наши попытки. Мы успокаивали себя тем, что у нас есть квартира в Минске, что вернемся и будем жить как жили, просто осторожнее. Но чем дальше мы были от Тихуаны — тем спокойнее я была: мы ведь удалялись от той опасности. Но все равно было тяжело.
Мы вернулись в Канкун вчетвером, и наши попутчики сказали, что не готовы на новые попытки, и решили возвращаться в Россию. А мы решили все же попытаться еще раз. Эти же попутчики нам рассказали о таком варианте: перейти в США по канализации с помощью проводника — это происходит в районе Мехикали. Но если в Тихуане ты после захода за «пупырки» проводишь на бордере два-три дня в изоляторе, после чего тебя отпускают, — то там придется посидеть в тюрьме несколько недель. Ну, тюрьма-не тюрьма, типа пионерского лагеря — просто выйти никуда нельзя.
Снова билеты Канкун – Мехико, Мехико – Эрмосильо, из Эрмосильо тот же самый автобус, только вышли мы задолго до Тихуаны. Нужно сказать, что мы все поставили на эту карту, потому что в случае очередной неудачи мы бы просто не успели на свой обратный самолет, и наш туристический ваучер со сроками пребывания в Мексике «сгорел» бы, и денег на обратный билет у нас уже не оставалось. Это была попытка ва-банк. От этого тоже было страшно, я вообще перестраховщица, и мне всегда нужен запасной вариант. А тут нельзя было предусмотреть план «Б».
Муж общался с мужчиной, который давно живет в США и помогает таким, как мы, перейти границу. У того мужчины был контакт, записанный в телефоне как «Хозяйка трубы». Это прекрасная женщина, мексиканка, которая говорит на английском, у нее муж, дети, внуки. Она отговорила нас выходить в Мехикали, потому что там тоже могут загрести, — так что мы вышли еще пораньше, в Сан-Луис-Рио-Колорадо.
Мы забронировали отель, заселились туда в 8 утра, передали ей адрес и стали ждать. Думали, что она свяжется с нами через день-два — а она написала, что заедет через часик, и так спокойно добавила: «Мы щас кофе попьем, позавтракаем и приедем». Мы срочно в душ, пожевали бутерброды, запили кофе — и вот она уже за нами заехала. Ехали, пригибая головы, чтобы «миграсьоне» нас не заметили. Сворачивали на заправки, когда видели их машину. «Хозяйка трубы» привезла нас в свой дом — это оказалось верное решение, потому что в тот день в Мехикали была облава, полиция заходила в каждый отель в городе и забирала всех подозрительных. А эта женщина оставила нас одних в своем доме и поехала за еще одним человеком, которого тоже надо было провести через границу.
Она показала нам на видео, что представляет собой переход. Это канализация, впадающая в реку на стороне США. Нас предупредили: одежду, в которой мы будем переходить по канализации через границу, потом сожгут — так что надо взять во что переодеться. И одеться нужно будет тепло, потому что там, на бордере, холодно. Хоть и Мексика, но все-таки декабрь.
«Хозяйка трубы» завезла нас в спальный район, там мы пересели в такси, потом пересели в другое такси, потом в третье, — я уже не помню, сколько мы машин сменили, — все было как в шпионских фильмах. Вместе с нами в одной машине был турок, а в другой машине украинец с четырьмя детьми. Услуга стоит 1.000 долларов на каждого. Этими деньгами женщина делится с осведомителями и помощниками. У нее есть свой человек в органах, который ее предупреждает, где и когда будет какая облава, по какой улице можно ехать, а по какой нельзя. Всю дорогу она разговаривала со своими людьми по телефону и корректировала движение.
Оказалось, что спуск в канализацию — не какой-то там оборудованный вход. Просто между трассой и обочиной есть дыра в асфальте, и тебе нужно туда прыгнуть, вот просто вертикально вниз. Снизу стояли два пацана лет 15-16, они тебя поддерживают, когда ты прыгаешь. Я прыгала и оказалась по щиколотку в воде. Эта канализация не воняла говном, тут текла вода ярко-синего цвета, она очень сильно пахла моющими средствами. Подземный путь длился минут 15-20. Сначала было по щиколотку, потом еще больше, и в том месте, где мы выходили наверх, — там уже было по пояс, а местами можно было провалиться и по грудь. От девушки, которая сидела со мной и шла по той же канализации, слышала историю, что там, где их принимали американцы, рядом неспешно проплыл небольшой аллигатор.
В том месте, где канализация впадает в реку, дежурят американские пограничники. Они знают, что из этой дыры постоянно кто-то вылазит, поэтому там всегда дежурят с мигалками. Так что надо вовремя сказать волшебную фразу про политическое убежище. Я единственная из всей нашей компании говорила по-английски. И в этот момент я выдохнула, потому что теперь нас точно бы уже не вернули в Мексику. Все нательные украшения и мобильные телефоны мы положили в чемодан, его погрузили в машину, и нас в этой же машине повезли на бордер.
«Когда выйдешь из тюрьмы — тебе никто никогда не скажет»
На бордере мы провели девять дней — этот срок зависит от того, как быстро освобождается место в детеншене, — той самой тюрьме для мигрантов. Разделение, конечно, по полу и плюс-минус по национальностям: русскоговорящих сажают с русскоговорящими, индусов с индусами и т.д. Всего камер около 11, женских, наверное, из них три или четыре. Наша женская камера была где-то 20-25 квадратных метров, там всегда горит свет, и в этой же комнате унитаз. Хорошо хоть, матрацы были. Сокамерниц было много, всегда минимум человек 30, максимум однажды насчитала 67 человек. При этом все знают, что тех, кто переходит с детьми, не сажают в детеншен и выпускают на свободу прямо из бордера (часто с браслетом на ноге), поэтому почти все (а может, и все) женщины рожали или хотя бы беременели для перехода через границу. Одна девушка с нами сидела, у которой до родов 2 дня оставалось. Представьте: в камере 67 человек, из них человек 30 дети (в среднем 2-4 года). И они постоянно орут. Хором. Так себе развлечение, если честно. У мужчин в такой же комнате в какой-то момент было 117 человек, они спали стоя по очереди. Им не дают ни матрацев, ни «покрывал спасателя» для защиты от холода. Из женской камеры нас выводили по паре человек почистить зубы — у мужчин и такой роскоши не было. Я видела, что все это мужу очень тяжело дается.
Чтобы отправить человека в детеншен, надо на каждого заполнить небольшую анкету, буквально на пять вопросов: возраст, имя родителей, в какой школе учились. И ни одна девушка из нашей камеры не говорила по-английски, так что полицейские постоянно выводили меня, чтобы я хоть как-то им помогала с переводами, поэтому я могла дышать более свежим воздухом. А еще изредка нам давали послушать музыку: дело шло к рождеству, они слушали мелодии и разрешали нам просунуть тапок в дверь, чтобы та не закрывалась и чтобы музыка и до нас долетала. Я там была на хорошем счету, много раз помогала с анкетами и мужчинам, и женщинам, меня знали по имени многие офицеры, и однажды меня разбудили в два часа ночи и вывели из комнаты и устроили свидание с мужем: мы с ним смогли побыть вместе целых три часа.
Наутро в детеншен забрали мужа, а на следующий день и меня. Нам повезло, что нас забрали в один и тот же детеншен в городе Калексико прямо у границы, а многих разлучают: кого в Аризону, кого в Техас.
Детеншен – вроде как тюрьма для мигрантов, хотя никаких судов не проходит, так что это не тюрьма в привычном понимании, это не наказание за преступления. Скорее, что-то вроде пересыльного пункта. Но мы все там носили униформу синего цвета: синий — значит, мы не опасные. И жили мы не в камерах-одиночках, а в юнитах. Это такая огромная комната с зонами для кроватей, есть туалеты, души, лавки-столы, спортплощадка. Были карты, карандаши-бумага, игры, развлекухи и телефон. В соседней камере от нас были ребята в оранжевой форме: это реальные преступники, которые ждали депортации. Они нам кидали записки через забор, и вот, например, один из них написал, что его зовут Эдди, ему 37 лет и что уже 21 год он просидел в тюрьме штата… Мы не рискнули спросить, за что.
Когда нас привезли в детеншен, сначала меня посадили на карантин в камеру-одиночку на 14 дней. А мужчин привезли сразу пачку, 50 человек, и их всех вместе посадили на карантин в основной юнит. Я провела в одиночке две недели: камера 4х2 метра, две кровати (но я была одна), железный стол, туалет и душ. Трижды в день приносили еду через «кормушку» в дверь, раз в день выводили в прогулочный дворик с сеткой вместо крыши. А 31 декабря меня перевели в общую камеру — там я уже сидела до конца срока. В детеншене (и у меня, и у мужа) было много индусов, много русскоязычных, были и беларусы. Одна беларуска прорвалась на машине, вторая — не помню как.
Каждому заключенному при заселении присваивают номер и выдают карточку. Все наличные деньги, которые у тебя при себе, тут бережно пересчитывают и кладут на твой счет. С этого счета ты можешь себе через планшет заказывать в тюремном магазине еду, трусы, гель для душа, крем, — такое вот все. Заказы приносили раз в неделю. Цены в этом магазине были, наверное, как в обычном американском магазине. Пачка консервированного тунца стоила 2 бакса, растворимый кофе около 3 долларов. По количеству нам, девочкам, еды хватало, и мы никогда все не съедали, хотя муж с этим не соглашается: никогда не видела его таким худым, как после тюрьмы. Но все равно было невкусно, и нам не нравилось. И с этих же денег можно звонить как по Америке, так и домой. Каждый день мы звонили другу мужа в Лос-Анджелес и рассказывали, как у нас дела — а он потом передавал нам информацию друг о друге.
Самое сложное в детеншене – это то, что здесь никто не может тебе сказать, как долго ты будешь сидеть. Они просто сами этого не знают. Офицеры занесли нам коронавирус, тебя снова сажают на карантин — и в это время твое движение по делу прекращается, тебя максимум могут отвести к врачу. Никаких звонков адвокату, никаких интервью, которых все ждут. Если болеет кто-то один — он заражает других, и карантин начинается заново. А как не заразить, когда в одной комнате до 64 человек, и все общее? Сразу у всех тесты не берут, только выборочно. Абсолютно дебильная система, и им там всем плевать. Офицеры приходят просто отдежурить, отсидеть свое время. И постоянно едят или пьют кофе из «Старбакса» из литровых стаканов, из которых пол-литра — это сливки, сахар и сиропы. Представьте, как они все выглядели. Очень тяжело было сидеть в этой неизвестности. До перехода границы нам говорили, что надо будет посидеть до двух недель, и мы вообще не рассчитывали, что это займет столько времени. Ну, где-то поплачешь, потом соберешься, потом снова расклеишься, затем опять соберешься. И то мы вышли только потому, что друг мужа заплатил за нас залог.
Когда у нас, наконец, прошло интервью и когда был выдан положительный результат, то офицеры иммиграционной и таможенной службы ICE назначили нам залог. Причем сначала назначили сумму больше — по 10 тысяч долларов на каждого, — но нанятый нашим другом адвокат сбил ее до 7.500 на каждого. Но это все равно достаточно больно бьет по бюджету. Особенно когда знаешь, что людям других национальностей назначают всего по 2-3 тысячи. Впрочем, эта сумма возвратная, хоть и вернут ее не скоро: года через 2-3 будет финальный суд, и тогда нам можно податься на грин-карту — и нам вернут залог.
После того интервью мы отсидели еще пару недель, и всего мы провели в детеншене по два месяца. Насколько мы знаем, это единственный в штатах частный детеншен. И им выгодно держать людей подольше: они получают дотации от государства. У нас условия, у нас теплые камеры, у нас мягкие кроватки, у нас карандаши, нас водят погулять — и при этом не выпускают. В государственных детеншенах ты ходишь в рваной одежде, спишь на нарах и трижды в день ешь рис — зато тебя быстро выпускают. И все равно я считаю, что нам повезло, потому что в других детеншенах даже интервью не берут — могут просто выпустить и не дать разрешение на официальное проживание. Я знаю людей, которые уже 15 лет живут в США — и у них даже интервью не было.
«Очень скучаем по Беларуси»
Когда мы вышли из детеншена, то поехали в Сакраменто, потому что туда переехал из Лос-Анджелеса наш друг. Он был нашим поручителем — так что и мы поехали туда, отметились там у ICE-офицеров и с февраля по май жили там. А потом переехали в Лос-Анджелес и отметились у тамошних офицеров. В следующий раз нам надо будет к ним явиться через год.
Я считаю, что все сложности стоили того, чтобы переехать. Но если бы мне год назад сказали, как проходит этот путь, что придется лезть по канализации и сидеть в тюрьме — я бы не согласилась на переезд. Поскольку у нашей двери в Минске милиция не дежурила, то я бы так не рисковала. Ну где ж ты согласишься добровольно сидеть в тюрьме? Где ты согласишься потратить на поездку не 6 тысяч долларов, а все, что накопил за предыдущую жизнь? Но хорошо, что я ничего этого не знала. У страха глаза велики, а когда не боишься, а действуешь, то все проходит легче. А если бы приходилось спасать в Беларуси свою жизнь — то конечно, бежала бы и в детеншен. У нас тут почти не было друзей, нет родственников, нет любимого котика. Общение в интернете, конечно, не восполняет всего этого.
В Беларуси я работала маркетологом, у мужа был свой бизнес, у нас был нормальный уровень жизни. Здесь я устроилась на ресепшен у доктора и параллельно работаю в агентстве знакомств, подбираю пары. А муж работает на мувинге — это работа, на которую мужчина в Штатах всегда может устроиться. Когда люди переезжают, тебе надо упаковать все их вещи, перевезти, выгрузить. Все, что мы накопили в Беларуси, у нас «в ноль» ушло на поездку и переход границы. Так что тут мы живем исключительно на свой заработок. И получаем мы больше, чем зарабатывали в Беларуси. А по работе иногда встречаем и беларусов.
Думаю, мы останемся в Лос-Анджелесе, мне тут нравится, тут хороший климат, и живем мы в Голливуде — в квартире друга, который уехал в Сакраменто. Здесь удобная инфраструктура, здесь можно найти все что угодно, можно найти питание и развлечение на любой вкус. Вещи и техника почти ничего не стоят, а часто ее вообще выставляют на улице. Любим пройтись по тусовочным улицам, сходить на океан.
Мы оба очень любим Минск и Беларусь, скучаем. Хотелось бы настроить свою работу вахтовым методом и приезжать в Беларусь надолго, а не на 2 недели в отпуск. И мы очень надеемся, что сможем это сделать в обозримом будущем.
Помогите нам выполнять нашу работу — говорить правду. Поддержите нас на Patreon
и получите крутой мерч
Обложка: Theodor Vasile