Сегодня в инязе (МГЛУ) ОМОН жестко задержал пятерых студентов, хотя МВД и утверждает, что никаких омоновцев там не было, а были обычные милиционеры. Но и омоновцев, и «тихарей» там приметили еще несколько дней назад — с самого Дня знаний 1 сентября. Третьекурсница иняза Настя Кривошеева Рассказала The Village Беларусь о том, что происходило в университете эти четыре дня.

1 сентября

— Первого сентября был анонсирован Марш студентов, и вокруг универа собрались студенты. Насколько я понимаю, наибольшее скопление силовиков было именно у нас, потому что мы находимся посередине между БНТУ и Министерством образования.

Пропускного режима у нас нет, войти может любой желающий. Охранники якобы проверяют студенческие билеты, но на самом деле ничего такого.

В тот день я занималась сбором подписей и уже утром увидела тихарей. А часов в 10-11 во дворах мы увидели бусы. Как раз в 11 мы собирались перед универом, чтобы в 11:30 выйти колонной — и к 11 же часам бусы из дворов переехали и стали напротив входа в университет. Люди начали становиться в цепь солидарности, но задержаний еще не было, и вообще у нас было убеждение, что в универе нас не тронут. После дождя колонна выдвинулась в сторону площади Победы — и возле медцентра начался хапун. Студенты принялись бежать назад, возникла толчея, люди паниковали. Прибежали к университету, сюда же подъехали бусики.

Еще я заметила, что когда колонна только отходила от универа, все двери были открыты, а когда прибежали назад — то две из трех дверей оказались заперты. В дверях появились завхоз и декан переводческого факультета Пониматко. Я сказала, что надо идти внутрь, а то нас тут повяжут — но нас не хотели пропускать. Объясняли это тем, что у первокурсников сейчас собрание и что надо, чтобы они могли спокойно выйти. По их логике, чтобы давка рассосалась, нужно закрыть двери и устроить пропускной режим.

Был очень напряженный момент: омоновцы выходят из бусов, а мы не можем войти внутрь. Какого-то парня схватили на крыльце. Люди стали в сцепку, кто-то плакал, кто-то кричал «Жыве Беларусь!». Я стояла спиной ко вход и не видела, что там с дверями — а потом оказалось, что двери открыты, и мы кубарем завалились внутрь. И завхоз еще высказался в таком роде, что если мы только пискнем, то он запустит ОМОН. Мой друг стоял в дверях и закрыл дверь на ключ, говорят, даже вроде ручка сломалась.

У нас в 12:35 большая перемена, и в это время мы в холле обычно проводили разные акции солидарности. Вообще администрация всегда подчеркивала, что эти акции — грубейшее нарушение устава.

И если раньше администрация не показывалась на глаза, то сейчас стала наводнять холл, тут же были и тихари — человека три. Всех видели этих тихарей, они в глаза бросались, снимали на видеокамеры. Студенты подходили к ним, говорили — давайте поснимаем друг друга, но те не представляются, фамилию не называют, но могут пошутить в своем стиле — типа «идите учитесь». Но грубостей от них вроде не было.

Потом мы встречались с ректором и спрашивали, что это за люди нас снимают на камеры — она отвечала, что студенты же тоже снимают на камеру, почему им нельзя? И говорила, что правоохранительные органы имеют право зайти в университет, чтобы помочь университету обеспечить порядок. Они свободно ходят по первому этажу, в холле, к актовому залу, банкоматам. А когда мы стали говорить, что студентов могут проверить по студаку — а кто эти люди, как их опознать, — решила, что надо ввести пропускной режим.

2 сентября

Второго сентября у нас намечалась молчаливая сидячая акция, потом кричали лозунги, и в стенах универа появилась милиция. Обычная милиция, в синей форме, два человека. Они еще на улице гнались за какой-то девочкой, она забежала в универ, и они сюда же. И тогда студенты, которые собрались на акцию, стали в сцепку и заслонили собой эту девочку. Мы им кричали «Пошли вон!», «Shame on you!» — и тогда они ушли. Потом мы еще с охранником поспорили, потому что он прикрикивал на нас.

3 сентября

Вчера, третьего сентября, у нас была лекция по основам интеллектуальной собственности, и на лекцию зашел декан переводческого факультета Пониматко, прочел заявление ректората. У нас были вопросы, но мы не хотели прерывать лекцию, и договорились, что придем на большой перемене к нему в кабинет. Но диалога никакого не получилось, и он отвел нас к ректору — не всех, а человек 5–7.

Заранее мы сделали Google-документ, все студенты могли туда вписывать свои вопросы, и мы хотели их зачитать. Но ректор сказала, что сначала она будет говорить, а потом она ответит на наши вопросы. Она говорила, что универ — не место для выражения политических взглядов, что мы расшатываем обстановку, что это грубое нарушение Устава, что мы играем с огнем, что это не шутки, что в университете они обеспечивают академический процесс, а все что кроме — их не касается. Но когда дело дошло до наших вопросов, она заявила, что у нее закончилось время, надо ехать в Министерство, вот это вот все. И вообще попросила ничего не выносить с этой встречи.

4 сентября

План спеть «Do you hear the people sing» появился вчера — спонтанно, в чате, никто даже не репетировал. И сегодня, 4 сентября, собрались в холле, обступили лестницу, чтобы не мешать никому пройти. Нас было человек 100–150. Спели песню, она закончилась, потом снова начали куплет. Я стояла в первом ряду, поворачиваю голову — и вижу, что в три из трех дверей спокойно, размеренным шагом, заходят омоновцы — четыре или пять человек, и начинают хватать людей.

В черных костюмах, в черных балаклавах; со спины я их не видела, но спереди нашивок «ОМОН» не было. Началась толкучка, сразу же разбили вазу, которая стояла у зеркал. Омоновцы стали кричать на девушек матом, отпихивать их от парней.

Говорят, что пытались выхватить каких-то конкретно людей, причем охотились именно за парнями, а девушек отталкивали и оскорбляли. Часть людей стали в сцепку — и девушки, и парни; я не знаю, как долго она продержалась, но она точно была.

Я забежала в женский туалет, оттуда до меня доносились ужасные крики — потом я узнала, что студентов избивали. Все это продолжалось минут 15. Часть студентов заперлись в туалетах, по восемь человек в кабинках.

Слышала, что замдекана начала заступаться за студентов, и это очень обрадовало, потому что вся остальная администрация, в том числе мой декан, в тот момент звонил ректору. Студентка к нему подходит, говорит: у нас ОМОН в здании, сделайте что-нибудь, — а он в этот момент продолжает спокойно набирать номер в целом, вся администрация бездействовала.

В холле продолжались крики, приехала пресса, назначили встречу с ректором в аудитории. Но она всегда общается в таком духе, что вот она всех нас очень любит — и за этой ей всегда все можно простить. Сказала, что да, что так делать нельзя — но я ей не верю. Она прекрасно понимала, какая обстановка в университете, что вокруг ходит ОМОН. Но ничего не сделала для того, чтобы нас не трогали.

Но я знаю, что есть преподаватели, которые нас поддерживают, которые ходят на наши акции, и даже собирают между собой деньги на штрафы для студентов.

Моя мама прекрасно знает, чем я занимаюсь, но все же я говорю ей: если я не позвоню в такое-то время, то, значит, что-то случилось. Боюсь ли лично я ареста? Мне не так страшен арест, как страшно жить в такой ситуации, когда у нас абсолютная диктатура и насилие. Вот это действительно страшно, когда ты не можешь свободным быть.

Подпишитесь на наши Instagram и Telegram!

Текст: Александр Лычавко

Обложка: TUT.BY via Reuters

Обсудите этот текст на Facebook