В Белорусский Пресс-клуб 22 декабря пришли силовики: задержали руководителя проекта Юлию Слуцкую, программного директора Аллу Шарко, финансового директора Сергея Ольшевского, руководителя Академии Пресс-клуба Сергея Якупова, оператора Петра Слуцкого, а также бывшую журналистку БТ Ксению Луцкину. Юлию Слуцкую обвинили в уклонении от уплаты налогов в особо крупном размере; остальных — в соучастии в преступлении. Сейчас они (кроме россиянина Сергея Якупова, которого выдворили из страны) находятся в СИЗО №1 на улице Володарского. Переписка с ними идет с перебоями, поэтому близкие политзаключенных пишут им открытые письма в газету, пишет «Новы час».

Ольга Бобкова: «Сейчас такие времена, когда в первую очередь лишаешься иллюзий»

 — Юлечка, наш город завалило снегом. Наверное, ты слышишь через стены скрип фанерных лопат, ведь тюремный двор же, наверное, очищают от сугробов… Кстати, на этот самый двор из окна своей камеры Камилла Марцинкевич бросила букет цветов под ноги повстанца Яна Жмачинскага, когда того вели на казнь. В 1864 году, 5 августа (сашкин день рождения!). Вообще, кто только не сидел здесь, в Пищаловском готическом замке… Знаешь, даже несломленная Лариса Гениюш.

В последнее время вспоминаю общие с тобой большие и маленькие истории. Помнишь, как наша тесная дружба началась на Военном кладбище, после экскурсии Анатолия Титова. Ходили потом долго между старых деревьев и памятников, разговаривали, читали Мандельштама. Даже помню: «И море, и Гомер — все движется любовью. Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит, И море черное, витийствуя, шумит, И с тяжким грохотом подходит к изголовью». Тебе было 18, а мне — 20. А вчера историка и геральдиста Анатолия Титова похоронили…

Помню и наше Черное и Минское море. Все-все.

Я написала тебе пять писем, но знаю, что ты ни одного не получила ни от Саш твоих замечательных, ни от меня. Очень надеюсь, что ты всех нас слышишь, чуткая, мудрая и открытая миру, дорогая моя Юля!

Сейчас переживаем такие времена, когда волей-неволей лишаешься всего лишнего — в первую очередь иллюзий. А их на самом деле — целый воз. Правда, хотя они и якобы «легкие», но прилипчивые и касаются прежде всего людей. И сама о себе тоже много узнаешь.

Очень хотелось бы передавать тебе книги, я уже тут стопочку подобрала, но узнала, что, черт возьми, нельзя. Спокойно такие вещи трудно воспринимать. Часто от отчаяния и долгой безнаказанности зла — трясутся руки. Но ведь, Юлька, выдержим и будем снова вместе!

Так хочется посидеть с тобой в «Аўстэрыі Уршулі» у окна, выпить кофе и съесть (после диких угрызений) кусочек штруделя или лимонного пирога. После взяться за руки и кружиться по Александровскому скверу, и потом ниже — до парка Горького, где прошло твое детство (и твоего Саши тоже).

Город наш как бы стянулся/затянулся (сейчас под снегом, раньше под дождем). Словно ждет, словно пережидает, чтобы после развернуться, вернуться, зазвучать…

В каждом письме к тебе я записываю стих (и нумерую его, чтобы ты знала, сколько было писем). И сейчас тоже хочу закончить это необычное по способу передачи письмо стихотворением Олега Минкина:

Я сніў, што дождж зацяты перасціх,

І промень коса ўпаў на горад мокры

І заблішчэў на лужынах, на вокнах,

На дахах, на асфальце, на лісці.

І там, дзе панавала кагадзе

Здранцвенне, — там завесы зарыпелі,

І горад змрочны зарыпеў ад белі,

Святочных шатаў выбеглых людзей.

І з кожнай вулкі, кожнага двара,

Я чуў іх смех і плакаў сам ад шчасця,

А недзе спеў забыты нараджаўся…

У тую ноч мне сніўся вольны край.

Я очень тебя люблю и очень по тебе скучаю, Юлечка!

Александра Слуцкая: «Петя рядом с тобой — в 63–й камере»

 — Мамочка! Как же сильно я тебя люблю, и как же сильно хочу обнять тебя. Когда ты выйдешь оттуда — я сяду у твоих ног, обниму колени, и буду сидеть, вдыхать твой запах, такой родной и любимый, перебирать твои тонкие пальцы. Буду сидеть столько, сколько ты позволишь.

Знаю, что ты очень сильная! Я тоже сильная, ведь я — твоя дочь. Ты сказала мне, что я — твой смелое львенок. Спасибо тебе за это. Так, я твой отважный львенок. Потому что ты — моя мать-львица. Я так горжусь тобой, любимая!

31 декабря с нами произошло новогоднее чудо: мы все получили подарки от тебя. Ты такая волшебная, что смогла поздравить нас даже оттуда. Не волнуйся за нас, пожалуйста! У меня здесь все под контролем. Папа, бабушка, и, конечно же, Петя. Петя совсем рядом с тобой — в 63-й камере. С ним еще 14 человек. Обстановка там товарищеская, ребята хорошие. Бодрый. Даже шутит, что выспался впервые за много лет. Я очень, очень люблю вас — тебя и Петю! Скоро вы будете дома, с нами. До очень скорой встречи.

Юлия Якубицкая: «У меня сейчас есть одно самое заветное желание»

 — Привет, мой дорогой, мое солнце и звезды (как здорово, что за пару дней до всего успели досмотреть этот сериал).

Прошел еще один день без тебя.

Пишу и пью какао со сгущенкой, которую у меня не взяли в окне передач. Вот так бы вряд ли себе ее купила, а тут прямо три упаковки. Так у меня появились еще киви, бананы и сухое молоко (вот с этим пока не знаю, что делать).

Смотрю в окно и вижу самую настоящую зиму, такую, как ты любишь, сказочную. Помнишь, как мы думали в начале декабря, что как только выпадет снег, поедем на экотропу на Голубые озера и будем там искать следы зверей и птиц. Ну ничего, в следующий раз обязательно!

Наши три цмока чувствуют себя лучше всех. Раз уж я решила не отмечать день рождения, то вместо платья каждому приобрела домик. Пусть хоть у них будет праздник. Рыжик уже влился в коллектив, быстрее, чем ты думал. И если уж кто кого гоняет, то не Ухура Рыжика, а Виня. Очень противоречивая кошка.

Как ты там? Как проходит твой день? Всего ли хватает? Не заболел? Дошел хоть один из десятка моих писем?

А я, а как я? Мне нужно учиться заново думать о себе. Теперь больше о тебе как-то. Вот это привычно стало. И хочется именно так. Когда у тебя забирают лучшую часть, ты как-то функционируешь, но вот именно «как-то». Как говорят, если твой самый близкий человек за решеткой, то какая-то часть тебя тоже сидит с ним. Это так.

Каждый день просыпаюсь и засыпаю с мыслями о тебе. Представляю тебя и говорю «Доброе утро, Петя», «спокойной ночи, котик». Представляю тебя рядом, когда что-то делаю. Записываю, что нужно будет тебе показать, рассказать. Ты вернешься, мы с котами тебя облепим, будем урчать и рассказывать, рассказывать, рассказывать.

Повседневная рутина спасает, как никогда. И наконец моя любовь к спискам потребовалась в полной мере. Список с вещами, список с едой, список с лекарствами, что передала, а что еще нужно передать. Моя страсть упорядочивать все вокруг спасает лучше снотворного.

На днях шла по улице и нечаянно вклинилась в ссору незнакомой пары. Поймала себя на мысли, что завидую тому, что они могут ссориться. Они видят друг друга, касаются, слышат голос друг друга. Мне кажется, наш опыт — это вакцина от ссор в будущем. Как говорила одна хорошая женщина в новогоднюю ночь, «потому что любовь во время революции — это любовь на все жизнь». Мне понравилось. Сейчас как никогда ощущается это наше «мы», мы вместе, мы команда, просто не видимся.

Я тебя очень люблю, Петр. Чтобы нам не потеряться, пишу тебе каждый день. А вдруг что-то да дойдет. Ну или начнет доходить. Часто вспоминаю, как много классных и смешных мы прожили дней вместе. И смотрю наши видеоблоги. Вот все-таки хорошая была идея их делать. Хоть могу услышать такой родной и желанный голос. Правда, двадцатиминутное видео, где мы ловим рыбу, не совсем про это.

А я сейчас продолжу складывать журавликов. Ты же помнишь ту легенду: если загадать желание и собрать 1.000 журавликов — то оно обязательно произойдет. А у меня сейчас есть одно самое заветное желание.

P. S. Твои папа и бабушка большие молодцы! Хорошо держатся, мы звоним друг другу каждый день, поддерживаем друг друга (как сказал Глеб: «Стрессовая интеграция в семью»). Они передают тебе привет и ждут вас с мамой сильнее всего на свете.

Микола Шакель: «Небеса дали мне такую попутчицу, с которой не страшны никакие распри»

 — Здравствуй, родная! Каждый вечер сажусь и пишу тебе письма. Знаю, что, по крайней мере, одно ты уже получила. А я сегодня получил твое первое письмо! Точнее, сразу второе (первое и открытки пока не пришли). Знаю, что ты тоже много пишешь.

Уже более 20 дней мы не рядом. Много кто винит 2020 год за то, сколько беды он принес. Но я и благодарен ему — по крайней мере, за то, как много времени мы проводили вместе (большой плюс дистанционной работы). И хоть мы сейчас не рядом, я чувствую, что мы всегда вместе. Каждую минуту думаю о тебе, радуюсь каждой мельчайшей весточке о тебе. Собираю и ношу передачи, ведь, пока почти не ходят письма, это еще и способ сказать тебе: я здесь, очень близко, я с тобой.

Ты — моя Любовь и Жизнь. Помнишь «нашу песню»? «Хто мы такія? Толькі падарожныя, папутнікі сярод нябёс». Небеса дали мне такую попутчицу в жизни, с которой не страшны никакие распри, боль и горечь. Только что очень беспокоюсь за твое здоровье. Пожалуйста, береги себя.

…Дети передают тебе привет и поддержку. Они в порядке. Родные тоже — с ними я постоянно на связи. Не беспокойся за нас. Если б ты знала, сколько друзей и хороших людей откликнулось: пишут тебе письма, предлагают поддержку! Я всем сердцем благодарен каждому, кто поддерживает словом и делом в это сложное время. И благодарен «Новаму часу» за возможность сказать это.

Сильно-сильно обнимаю. Люблю тебя. Жду на свободе. Верю, что мы очень скоро будем вместе.

И еще. Юлия Слуцкая. Сергей Ольшевский. Петр Слуцкий. Я благодарен судьбе, что знаком с Вами — такими сильными и светлыми людьми. Держитесь. Жму руки, обнимаю и верю в скорое освобождение!

Адрес для писем и открыток заключенным сотрудникам Пресс-клуба:

СИЗО-1, улица Володарского, 2, Минск, 220030.

Подпишитесь на наши Instagram и Telegram!

Текст: «Новы час»

Обложка: из архива героев

Обсудите этот текст на Facebook