Вчера утром провластные телеграм-каналы устроили травлю врача-кардиолога из РНПЦ «Мать и дитя» Елены Барановой из-за ее комментария в Facebook о том, что она не хотела бы лечить силовиков и теплых чувств к ним не испытывает. Уже через несколько часов Елена, проработавшая в РНПЦ 25 лет, была уволена. The Village Беларусь выяснил у нее подробности этой истории, а заодно узнал, как Елена в первые дни после выборов помогала задержанным на Окрестина и как врачи в ее медучреждении заявляют о своей гражданской позиции.

— Расскажите о вашей работе. Сколько времени проработали в РНПЦ «Мать и дитя» и чем именно занимались?

— Я врач-кардиолог первой категории, педиатр. В РНПЦ «Мать и дитя» я работала с 1995 года — пришла туда сразу после ординатуры. Все это время профессиональных претензий у руководства ко мне не было, жалоб и взысканий тоже не было никогда.

Некоторых своих пациентов я в буквальном смысле вырастила. Я занимаюсь консультированием деток с сердечными патологиями по всему центру — это и роддом, и педиатрия, и неврология, и в реанимацию приходится ходить. Также я веду консультативный прием в своем кабинете — ко мне на консультации тоже приезжают дети со всей республики. Так и выходит, что некоторых пациентов я вела от рождения до 18 лет. Когда сегодня сообщила пациентам о том, что меня уволили, они, конечно, были ошарашены, говорили: «а как же мы? Вы то специалист ценный, работу найдете, а кто будет нас лечить?». Пара пациентов уходили со слезами на глазах, одна пациентка сказала, что оставит на сайте возмущенный отзыв, потому что не представляет, где теперь искать помощь. Но большинство просто благодарили за позицию и говорили слова поддержки.

Кардиолог — один из ключевых специалистов в нашем центре. Система оказания помощи новорожденным с пороками сердца действует так: рождается такой ребенок, его привозят в на консультацию в РНПЦ Детской хирургии, где его консультирует кардиохирург, но в детской хирургии нет отделения для грудничков и там пишут перевод на выхаживание в РНПЦ «Мать и дитя». Какое-то время этот ребенок лежит у нас на выхаживании — здесь уточняет его диагноз, стабилизируют и наблюдают до перевода по месту жительства или до оперативного вмешательства. То есть наш центр — это главное место в Беларуси, где выхаживают новорожденных деток, в том числе недоношенных, с серьезными сердечными патологиями.

При этом дополнительной ставки кардиолога для отделений центра до сих пор нет, их у нас всего двое и ситуация сложная. Вторая доктор-кардиолог уже несколько лет на пенсии, давно собиралась увольняться и всегда говорила: «Если ты уйдешь в какой-то другой центр, я тоже сразу отсюда уйду». Я ее понимаю — одному доктору со всем объемом работы будет невероятно сложно справляться. Скорее всего, из-за моего молниеносного увольнения многие пациенты на какое-то время останутся без медицинской помощи.

— Как вы узнали о том, что провластные телеграм-каналы опубликовали ваш комментарий и обрушились на вас с волной хейта?

— О том, что про меня написали в провластных телеграм-каналах, я узнала уже от вас. Вчера днем я, как обычно, вела прием в своем кабинете. Вдруг мне позвонили регистраторы и сказали, что в регистратуру позвонила женщина и спросила, есть ли у вас доктор Елена Белая. Белая — это моя девичья фамилия, под ней я и зарегистрирована в Facebook. Поскольку я начинала работать под этой фамилией, многие мои давние пациенты так меня и спрашивают, когда звонят записаться на прием, поэтому регистраторы не почувствовали никакого подвоха и ответили, что такой доктор действительно есть. Тогда эта неизвестная женщина сказала в трубку: «А вы знаете, что эта доктор написала пост, что она всех ненавидит и никому ничего не простит. Передайте ей, что работать она здесь больше не будет. Через час мы приедем с органами». Я мгновенно вспомнила этот свой комментарий, но не придала этому звонку большого значения, внутренне усмехнулась. Подумала, наверное, кто-то просто пугает, как бывает делают недовольные пациенты. Хотя недовольных пациентов, которые бы грозились потрудиться над моим увольнением, у меня никогда не было. Я всегда умела находить общий язык даже с самыми скандальными мамами.

— Как дальше развивались события?

— Я внутренне усмехнулась и продолжила вести прием. Через час мне позвонила заведующая отделением и сказала, что вас вызывает директор, досмотрите пациента и идите. Ну, я и пошла. Думала, что он задаст мне какие-нибудь вопросы, максимум — пожурит, попросит больше так не делать, возможно.

Когда я пришла, директор держал перед собой телефон, спросил, знаю ли я, почему он меня вызвал, я ответила, что не знаю, он уточнил, под какой фамилией я зарегистрирована в соцсетях и сказал, что речь идет о моем «выступлении» в соцсетях — зачитал вслух мой комментарий. Дальше он сказал: «Я не хочу ничего знать и слушать. Врач должен быть вне политики. Меня не интересуют ваши эмоции и переживания, кого вы любите или ненавидите. Такой врач в центре мне не нужен. Ваши морально-этические качества не позволяют вам здесь дальше оставаться. Вы здесь больше не работаете. Пишите заявление по соглашению сторон». Я пыталась что-то ответить, сказала, что каждый человек имеет право кого-то любить, а кого-то ненавидеть. Попробовала объяснить, что написала комментарий на эмоциях, потому что эта тема мне близка, моего сына тоже задерживали. Он сказал, что не хочет ничего слышать, вдаваться в детали этой истории не будет, «вы сами все понимаете», работать здесь вы больше не будете. «Ручку и бумагу дать?», — спросил. «Нет, спасибо, у меня найдется», — ответила я и вышла. Оттуда я сразу пошла к заведующей отделением, сказала, что буду писать заявление. Она даже не спросила, что случилось — просто спокойно дала бумагу. Единственной ее просьбой было отработать до конца дня, а не сразу идти домой. Через пару часов я вернулась к заведующей и попросила вернуть заявление, потому что я хочу еще подумать — послушала коллег, которые уговаривали не уходить так сразу добровольно, ведь у меня еще не закончился контракт. Но заведующая сказала, что это невозможно — приказ об увольнении уже готов и даже бухгалтерия уже рассчитала. Такая скорость меня удивила, ведь в обычное время уволиться у нас очень непросто. Помню, когда несколько докторов пытались уйти, их угрожали уволить по статье.

Забавно это особенно на фоне того, что недавно у нас была очередная аттестация на соответствие занимаемой должности. Ее проводит директор центра, задает разные вопросы, чтобы оценить врача на предмет соответствия занимаемой должности. Так вот во время этой аттестации никаких претензий у директора ко мне не было, его вопросы касались строго профессиональной деятельности, хотя аттестация проходила уже после моего выхода из профсоюза. А заведующая в характеристике написала, что я профессиональный опытный доктор, работа которого не вызывает никаких нареканий.

— Если «неравнодушные граждане» даже позвонили вам на работу и занялись вашим увольнением, то предполагаю, что в личку подписчики провластных телеграм-каналов вам написали не один десяток неприятных сообщений?

— В личку пришло всего два сообщения, да и то от людей с пустыми профилями.

— Это странно, ведь обычно, когда какая-то новость действительно сильно задевает многих людей, это вызывает массовую реакцию в соцсетях. Вы помните, чей вообще это был пост, под которым вы оставили комментарий? У вас есть какие-то догадки, кто и почему мог обратить на него внимание?

— Это был пост-рассуждение доктора Андрея Любецкого про ОМОН, опубликованный 12 февраля. Он там задавался вопросом, мол, о чем думают эти силовики, которые бьют всех подряд, вдруг им под дубинку попадется доктор, к которому они потом придут, или ребенок этого доктора? Мне эта тема близка — у меня задерживали сына, поэтому я отреагировала эмоционально и оставила такой комментарий. Если вдуматься, то он действительно чисто эмоциональный и гипотетический, ведь я работаю с детьми — ОМОНовец ко мне на прием в принципе не придет.

С чьей подачи устроили эту травлю в провластных телеграм-каналах я не знаю, но, по-моему, первой скрин моего комментария опубликовала в своем телеграм-канале Светлана Жигимонт (художница с активной провластной позицией, рисует картины, высмеивающие протестующих — The Village Беларусь). Я не знаю, взаимосвязаны ли эти события, но не так давно мы обменялись мнениями с ее мужем Павлом Жигимонтом в комментариях под его постом. Он опубликовал новую работу своей супруги «Женский марш» со словами «талантливо, профессионально, просто гениально», а «дебилов от революции прошу не комментировать». Я все же позволила себе прокомментировать и дала профессиональную рекомендацию автору работы проконсультироваться у врача. Под моим комментарием случилась небольшая словесная перепалка, но мой комментарий был одним из многих, причем очень спокойным, я никого не оскорбляла, другие комментаторы выражались намного более резко. Почему заинтересовались именно мной непонятно.

— Вы несколько раз повторили, что написали комментарий, из-за которого вас уволили, на эмоциях и упомянули, что вашего сына задерживали и вы этого не сможете простить силовикам. С вашим сыном случилось что-то страшное?

— К счастью, с моим сыном не произошло ничего крайне ужасного. Его задержали на одном из Маршей, всю ночь я не могла найти, где именно он находится, в 6:30 утра нашла в Жодино, после суда через пару дней его выпустили.

Кардиолог Елена Баранова (справа) в волонтерском лагере на Окрестина. Фото: Ксения Голубович

Но моя эмоциональная реакция связана не только с моей личной историей. Я была одним из первых докторов-волонтеров на Окрестина. Помню, в сети появилась информация о том, что там нужны врачи-волонтеры, это было 11 вечера, мы с соседкой сели в машину и пробыли под Окрестина до 8 утра. Это была ночь, когда начали выпускать первых задержанных 12 или 13 августа — они выходили всю ночь. Тогда я насмотрелась на этих изувеченных ребят с синими попами и выбитыми дубинками на теле крестами. Первым делом мы их отпаивали и откармливали, а когда ребята уже приходили в себя и могли говорить, то рассказывали, что их не кормили и не поили, держали на коленях на бетонном полу, проводили через строй, избивая и пытали электрошокером. Один парень с больным сердцем рассказывал мне, что, когда его собирались бить электрошокером, он сообщил силовикам про свое больное сердце. Они сказали: «Раз у тебя больное сердце, мы тебя по старинке». У него был выбит синий крест на спине и впереди. Все это до сих пор вызывает во мне сильные эмоции, это невозможно забыть.

— Какая вообще атмосфера была все это время в вашем РНПЦ? Сотрудники каким-то образом заявляли о своей гражданской позиции? Руководство с вами проводило беседы о «патриотизме»?

— Наш РНПЦ не выходил в цепочки солидарности, как это делали другие, но сотрудники достаточно единодушны в своей гражданской позиции и разными способами ее высказывают. По крайней мере, в нашем отделение есть всего несколько человек, которые держат нейтралитет или сторонники режима. При этом с настойчивым давлением со стороны руководства мы не сталкивались.

После того как врачей начали задерживать и бросать на «сутки», многие доктора нашего центра вышли из государственного профсоюза. Нас никто не уговаривал одуматься и не давил.

Наши врачи массово подписались под обращением против увольнения Андрея Витушко (Андрей Витушко работал в РНПЦ «Мать и дитя» реаниматологом, всю его семью задержали в августе, после этого Андрея хотели сразу же уволить, но коллеги массово вступились за него. В ноябре с ним не продлили контракт — The Village Беларусь). Подписей было очень много, Витушко действительно тогда не уволили, но стали ходить слухи, что фамилии всех, кто подписался в его защиту, лежат у директора и в органах, и при малейшей возможности этих людей будут увольнять. Но подписавшихся было так много, что тогда пришлось бы уволить половину центра.

Еще мы любим побаловаться с формой — некоторые под белый медицинский жакет надевают красные майки. В сочетании с белыми брюками сами понимаете, как это смотрится. Руководство по этому поводу периодически делало замечания: «зачем вы свою позицию выставляете напоказ?», «застегните жакет, чтобы майки не было видно». Еще мы себе заказали новые бейджики на беларуском языке, расцветка у них тоже красно-белая, но такими у докторов они были давно. Какое-то время носили бейджи с «0 промилле» в поддержку Артема Сорокина — замечаний по этому поводу нам никто не делал.

Кто-то из докторов начал разговаривать на беларуском языке, что испугало руководство, ему сказали: «Не смейте! Вы что революционер и хотите революцию?».

Пару раз летом я приходила на работу с браслетом «Жыве Беларусь». Старшая медсестра приходила ко мне с требованием снять его, на что я просто улыбалась и говорила, что очень вас уважаю, но снимать браслет не буду, потому что не делаю ничего противозаконного.

Слышала, что вчера после моего увольнения, коллег, вместе с которыми мы вышли из профсоюза, вызвали на профилактическую беседу.

— Как вы себя сейчас чувствуете?

— По стилю поведения руководства центра и отделения и помня ситуацию с Витушко, я понимала, что они меня не защитят, разбираться не будут. Конечно, была разочарована, как меня легко, без колебаний и попытки разобраться отпустили. Вообще сложно сказать, что именно я сейчас чувствую. Просто шок. Потому что все так быстро случилось.

— Какие у вас сейчас планы, или вы пока не успели об этом подумать?

— Попытаюсь искать работу, я очень люблю медицину, и на работу всегда ходила с удовольствием. Очень не хотелось бы уезжать из страны, мне очень нравится Беларусь, но мысль о переезде, конечно, крутится.

Кардиолог Елена Баранова сейчас ищет работу. Если вы можете ей в этом помочь или у вас есть конкретное предложение, напишите в редакцию The Village Беларусь и мы свяжем вас с Еленой.

Текст: Ирина Горбач

Обложка: личный архив героини

Подпишитесь на наши Instagram и Telegram!

Обсудите этот текст на Facebook