Героі ў горадзе«Какой-то сюр»: Интервью с Татьяной Маринич, основателем Imaguru, который режим хочет уничтожить

Со стартап-хабом Imaguru, который появился на Фабрициуса, 4 в Минске семь лет назад, неожиданно решили расторгнуть договор аренды. Основатель Imaguru Татьяна Маринич не сомневается, что это политический заказ. Таким способом режим хочет уничтожить не только это место, где собираются свободные люди, но и нанести удар по ней лично, поскольку она открыто выражает свою гражданскую позицию. 20 лет назад режим уже устроил расправу над мужем Татьяны Михаилом Мариничем, который оставил успешную карьеру чиновника ради того, чтобы пойти на выборы и попробовать построить новую Беларусь. Татьяна рассказала The Villlage Беларусь о том, как она 7 лет с помощью Imaguru работала над тем, чтобы беларусы стали свободными и построили новую страну, о попытках построить отношения с людьми из власти, и о том, что история, случившаяся с ее мужем 20 лет назад, очень напоминает то, что происходит в Беларуси сейчас.

— Вы написали, что договор аренды расторгнут без объяснения причины. Теперь уже вам удалось от них услышать хотя бы формальную причину?

— Мы говорили с менеджерами и до письма, и после него достаточно откровенно. Они сами в шоке — не представляют теперь, как будут выполнять свой план по аренде. Мы спросили, если ли к нам какие-то претензии. Они ответили, что претензий нет. То есть поначалу они даже формальную причину придумать не смогли. А и.о. директора хоть и растеряна, но стоит на своем: «Я выполняю поручение и ничего не могу вам пояснить. Вам все объяснит Предко (директор „Горизонта“ — The Village Беларусь), но он появится в конце апреля». Как в лучших сказках (смеется). Когда мы продолжали задавать вопросы, они уже придумали, что эти помещения якобы понадобились им самим. Но это очень слабый аргумент. Холдинг «Горизонт» — это один из самых крупных беларуских холдингов. У них в Минске тысячи квадратных метров пустующих площадей, ну, и не пустующих тоже. Даже здесь на Фабрициуса, где сейчас Imaguru, мы занимаем только часть площадей «Горизонта». Мы мечтали, что со временем на этом месте построим целый город — технологический стартап-кампус.

Но в том, что случилось, завод я не обвиняю — ни лично Предко, ни человека, который подписал письмо о расторжении договора аренды. Они заложники ситуации. Я знаю, что «Горизонт» не хотел расторгать с нами договор. Ему это не выгодно. Мы это слышали от менеджеров завода много лет, что мы являемся флагманом и главным арендатором. Своей аренды мы помогали «Горизонту» выполнять социальный заказ — платить зарплаты людям, которые работают на заводе, но ничего не производят.

Поэтому единственное, что я испытываю к этим людям — сочувствие. Я знаю, что из государственной системы очень тяжело уйти, каждому — по своим причинам. Смелых людей, которые уходят в отставку и готовы отдать что-то свое, всегда меньше. И это нормально, это человеческая природа.

— Критики говорят, что, мол, зря они так сразу сдаются, нужно было поиграть в правовое государство и обжаловать решение в суде. Или поискать другую площадку. Почему вы так решительно закрываете Imaguru?

— Слушай, я не хочу дарить удовольствие людям, которые этого не стоят. Моя семья уже прошла через достаточное количество судов — за 20 лет эта система в лучшую сторону не изменилась. Играть с ними в правовое государство? Нет. Потому что для них это был бы слишком большой подарок. Все же понимают, что мы в неправовом государстве живем — нас выгоняют не потому, что им срочно понадобилось это помещение, и они в любом случае найдут причину и способ нас закрыть. Поэтому игра в правовое государство ничего не даст, кроме радости этому режиму. А радость этому режиму я не хочу и не буду давать. Эти люди получают животное удовольствие, издеваясь над другими: в тюрьмах, судах, лишая бизнеса, закрывая рестораны, магазины… Нет никакого желания тратить на это свою энергию, интеллект и деньги.

Да и к тому же, если кто-то думает, что смысл Imaguru в помещении, то это превеликая глупость. Мы сильны нашим сообществом, нашей идеей, тем, что мы можем менять людей и мир хотя бы вокруг себя. Но мы будем продолжать. У меня пока нет конкретных ответов, что именно мы будем делать, но делать будем точно. Вероятнее всего, мы станем полностью цифровой компанией, продолжим нашу работу онлайн. Репрессии у нас вызвали не ту реакцию, на которую, вероятно, рассчитывали власти, а наоборот разожгли страсть работать еще больше.

— Вы сейчас раздаете мебель, но я встречала более радикальные предложения — вернуть помещение в исходное состояние. Не было таких мыслей?

— Мы на эту тему говорили сегодня с командой. И я им сказала, что мы привыкли создавать, развивать людей через любовь, добро, что-то позитивное. Я не хочу превращаться в разрушителя. Это не наш стиль, мы не будем так делать.

На фото видно, в каком состоянии было это помещение, когда мы сюда пришли — давно никем неиспользуемое и полуразрушенное. Мы его буквально с нуля создали и превратили в место, в которое было приятно приходить. При этом у нас не было цели сделать евроремонт и красивые стены, мы создавали атмосферу. Конечно, мы не хотим, чтобы этим помещением в том виде, в котором есть сейчас, воспользовались другие люди. Поэтому мы и просили людей помочь с вывозом мебели, и я очень благодарна сообществу за невероятный отклик — нам уже поступили тысячи заявок. Я заодно хочу извиниться перед теми, чьи заявки мы не сможем выполнить. Во-первых, мы физически не успеваем их обрабатывать — они поступают чуть ли не ежесекундно. Во-вторых, со скромной просьбой нам написали благотворительные организации — в первую очередь мы решили помочь им.

— Напомните, как начинался Imaguru 7 лет назад, почему вы тогда выбрали именно это помещение?

— Фактически семь лет назад мы создавали не пространство, а движуху, сообщество — тогда в Беларуси еще не было экосистемы, стартапов, мало кто даже знал значение слов «коворкинг», «стартап» и «стартап-хаб», тем более среди чиновников. Естественно, мы рассматривали разные варианты помещений, искали несколько месяцев, но абсолютно все потенциальные арендодатели отказывали именно из-за этого непонимания, что за коворкинг мы хотим там организовать.

Первые переговоры с директором холдинга «Горизонт» Юрием Предко тоже закончились ничем. Инвестировать в создание этого пространства на первых порах тоже никто не хотел. И в какой-то момент я отчаялась и опустила руки. Спасибо большое Насте (Настя Хоменкова — партнер Татьяны, сооснователь Imaguru – The Village Беларусь), что в тот момент она настояла, чтобы мы попробовали еще раз. Мы сходили еще на одну встречу с Предко и убедили его.

— Что удалось Imaguru за эти семь лет? Чувствуете ли вы, что его mission is completed?

— Я создавала этот проект не просто как бизнес — он имел для меня огромное социальное значение. Imaguru — это в определенном смысле продолжение дела моего мужа, который мечтал о новом обществе в Беларуси. Он очень любил молодое поколение, в его команде всегда было много молодых людей, и он верил, что эта молодежь изменит Беларусь.

До вчерашнего дня мне было сложно судить о том, удалось ли мне с помощью Imaguru приблизить беларусов к этой цели. Но теперь люди без перерыва пишут нам слова благодарности за то, что для них сделал Imaguru, и я понимаю, что моя мечта о миссии этого места действительно сбылась.

Среди множества комментариев о роли, которую сыграл Imaguru, есть один, который попал прямо в цель. Это именно то, чего мне хотелось достичь через Imaguru, и я счастлива, что, по мнению нашего сообщества, это произошло. Суть этого комментария в следующем. На глобальные преобразования уходят годы: годы образовательного процесса, годы построения атмосферы. Чтобы что-то глобально изменилось, в этой новой атмосфере должно вырасти новое поколение. И так действительно произошло. На наших глазах и с нашим участием выросло целое поколение людей, которые готовы менять страну. И это для меня важнее успешных историй их бизнеса. Хотя, конечно, мы очень счастливы, когда на наших хакатонах рождается MSQRD, который потом взлетает. Но поскольку мы живем в тоталитарном режиме, наша первостепенная задача — посеять ростки свободы, чтобы из них выросло свободное общество. И мне кажется, что с этой задачей мы действительно справились. Сейчас уже не важно, будет ли Imaguru в Минске. Это был важный этап в достижении главной цели, он принес свои плоды, и я думаю, что будет еще приносить. Эти люди, которые прошли через Imaguru, будут жить в новой Беларуси. И будут частью сообщества, которое будет создавать совершенно невероятную страну.

— Мне кажется важной деталью истории Imaguru тот факт, что вы не просто создавали свой параллельный мир, но пытались взаимодействовать с властью и, возможно, даже влиять на нее. На Неделе предпринимательства выступали Кирилл Рудый и Андрей Кобяков, который в тот момент занимал пост премьер-министра Беларуси. В итоге репортажи со Всемирной недели предпринимательства начали показывать даже на БТ. Как вам удавалось находить общий язык с чиновниками?

— Говорить, что мы пытались найти общий язык с властью в целом, будет неправильно. Власть — это же тоже люди. Мы строили отношения с конкретными людьми. Но есть чиновники, с которыми бы мы не работали никогда, даже если бы нам обещали золотые горы. Это моя принципиальная позиция, она связана с моей личной историей, с тем, что произошло в моей семье. Например, мы никогда не пытались войти в Парк высоких технологий, потому что для меня ПВТ — это сильнейший административный ресурс, который не имеет ничего общего с сообществом свободных людей, предпринимателей. Хотя они дают льготы, которые реально важны для такой компании как мы, которая не зарабатывает миллионы. Ты не представляешь, какой это был соблазн, и мы не раз обсуждали с командой вариант вступления в ПВТ. Но каждый раз, когда ребята приводили вполне разумные доводы в пользу такого решения, я говорила себе: нет, я не должна этого делать, я не могу предать саму себя. Как можно идти с прошением к людям, которых ты не уважаешь?

Поэтому среди чиновников мы старались находить людей, которые понимают важность частного бизнеса и инноваций для экономики. И такие люди среди чиновников, конечно, всегда были. Нам очень повезло с Сергеем Румасом. Мне показалось, что это человек, который разделяет наши ценности, которому близко то, что мы говорим. Мы начали с ним сотрудничать, когда он еще возглавлял Банк развития. И продолжили это сотрудничество, когда он стал премьер-министром. То есть мы сотрудничали не с Банком развития или правительством, а с конкретным человеком.

Я знаю, что и среди сегодняшних чиновников есть много людей, которые нас понимают и нам сочувствуют. Так или иначе они передают нам свои месседжи. В 2020 году Неделя предпринимательства прошла без сотрудничества с представителями власти, не считая Светланы Тихановской. Но, тем не менее, очень многие чиновники среднего звена передавали нам слова поддержки. И это тоже очень ценно. Это говорит о том, что система рано или поздно развалится, потому что там очень мало людей, которые остаются в системе, потому что верят режиму.

— Татьяна, наверняка, вы хорошо осознавали риски для Imaguru, вступая в Координационный совет и открыто высказывая свою гражданскую позицию. Почему вы пошли на этот риск? Вы колебались, принимая такое решение?

— Наверное, я не колебалась, но анализировала и много об этом думала. Безусловно, это большая ответственность, когда в следствие твоего решения могут пострадать люди. Но у нас в команде не было ни одного человека, который бы не поддержал это решение. Очень многие ребята из нашего комьюнити, наших стартапов пострадали в августе, тогда мы заявили, что открываем программу солидарности со стартапами, фаундерами и в принципе любыми людьми, пострадавшими тогда от насилия и проводили бесплатные консультации с психологами, юристами. Я действительно благодарна команде за это единомыслие и солидарность.

— Вы часто вспоминаете своего мужа Михаила Маринича в своих обращениях и нашем сегодняшнем разговоре. Мне кажется, что его история из нулевых очень похожа на то, что происходит сейчас, почти 20 лет спустя.

— Абсолютно! Последний год я живу с ощущением дежавю и заново переживаю то, что было, хоть и немножко по-другому. Это даже страшно, что история повторяется один в один. Власть использует абсолютно те же методы. Это бездушная машина, которая закатывает людей в асфальт, следуя одинаковому сценарию. Разница сегодняшней ситуации только в том, что сейчас гораздо больше людей осознает, что происходит. И сейчас все общество поднялось именно потому, что увидело этот беспредел. Раньше, к сожалению, это видело только ближайшее окружение тех людей, которые попадали под этот каток.

Только сейчас я могу в полной мере оценить мужество моего мужа. Сейчас, спустя 26 лет этого режима, нам стало проще рассмотреть его суть. А когда мой муж восстал против системы, был 2000-ный год, Лукашенко был у власти фактически только один срок. И в то время его оппонентам требовалось намного больше мужества для публичного выражения своей позиции, потому что тогда происходили страшные убийства. И я только сейчас понимаю весь масштаб личности моего мужа (плачет).

Перед тем как пойти на выборы и отказаться от всего, Михаил Маринич был успешным чиновником с фантастической карьерой — мэр Минска, министр, посол. Многие тогда говорили: ну чего ему не хватало, зачем он полез в эту политику? Но моему мужу действительно чего-то не хватало. Просто он по-настоящему любил Беларусь, верил в беларусов, не боялся изменений и все потерять. Я думаю, что на определенном этапе жизни человек приходит к тому, что может себе позволить роскошь делать то, что считает важным, и не бояться.

Так вот, если вернуться к параллелям. Михаила Маринича не зарегистрировали кандидатом, точно так же, как не зарегистрировали в этом году Виктора Бабарико. До суда моего мужа, точно так же, как Виктора Бабарико, держали под стражей в изоляторе 8 месяцев. Им нужно было посадить человека, но они не знали, к чему прицепиться. Поэтому держали его в заложниках и пытались накрутить разные истории с каким-то пистолетом, деньгами — какой-то сюр. В итоге дело было настолько плохо сфабриковано, что они не могли построить на его деле даже приговор, и в итоге обвинили в том, что Михаил «украл» компьютеры у своей же организации, которые ей передало посольство США и тысячу раз заявило, что никаких претензий не имеет. В суде над Бабарико сейчас происходит примерно то же самое. Поэтому я очень сочувствую семье Бабарико, а самим Виктором бесконечно восхищаюсь.

Я помню, когда только Бабарико публично заявил о своем намерении идти на выборы, в соцсетях появилось много скептиков, которые не верили в его искренность — называли то марионеткой России, то самого Лукашенко и т.д. А я абсолютно искренне ему поверила, потому что знаю, что такой человеческий подвиг возможен. Когда-то мой муж его тоже совершил. Если бы не моя личная история, скорее всего, мне бы тоже было непонятно, как можно пойти фактически на самоубийство ради людей, страны или идей. Среди нас действительно есть исключительные люди, готовые ради миссии пожертвовать собой. Но это такое самопожертвование в позитивном ключе. Виктор Бабарико своим поступком поднял целую волную. И я очень рада, что в итоге многие скептики ему все же поверили и пошли за ним. Я думаю, что сейчас это уже не остановить.

Тем, кто сейчас находится в тюрьме, я просто искренне желаю здоровья — больше ничего. Не дай Бог никому повторения того, что произошло с моим мужем.

— В своем видеообращении вы говорите, что режим убил Михаила Маринича. Что вы имеете в виду?

— Мой муж потерял здоровье в тюрьме. До заключения он был спортивным мужчиной с крепким здоровьем. Но тюрьма здоровья никому не прибавляет. И пытки, через которые сейчас проходят многие политзаключенные, были всегда. Из рассказов моего мужа я знаю, какой пыткой для него было этапирование после суда, когда его перевозили из СИЗО КГБ в тюрьму. Их перевозили ночью, выводили на перрон и на морозе раздетыми ставили на колени на бетон. Это невыносимые физические и психологические пытки. Вскоре после этапирования у Михаила в тюрьме случился инсульт. Но его не освободили и продержали в тюрьме еще год, до очередных выборов Лукашенко. Боялись его даже после инсульта.

После выхода из тюрьмы Михаил восстанавливался, развивался, занимался политикой. Это было счастливое время, мы растили сына. Но, к сожалению, здоровье в тюрьме было подорвано, и с ним случился второй инсульт. Михаил Маринич умер в октябре 2014 года.

— Вы с большой теплотой и уважением вспоминаете о своем муже. Чувствуется, что он на вас повлиял и продолжает влиять.

— Безусловно. Мы больше 15 лет были вместе и взаимно друг на друга повлияли. И я очень ему благодарна за то, что стала такой, какая я есть.

И он действительно продолжает влиять на меня и сейчас. Мой муж в каждом письме из тюрьмы повторял одну фразу: «Мы вместе, и мы победим». И с тех пор я не расстаюсь с этим месседжем и мыслями о том, что я могу продолжить дело, за которое отдал жизнь мой муж. После выхода из тюрьмы Михаил больше всего переживал о том, чтобы демократические силы были едины и искренне расстраивался новостям о внутренних разборках. Он считал, что неважно, кто лидер, сегодня один — завтра другой, важно быть единым сообществом демократических сил. Я думаю, что это суперактуально сегодня. Быть вместе — это главное, что мы сейчас можем сделать и для тех, кто находится в тюрьме, и для всей страны.

---

Подпишитесь на наши Instagram и Telegram!

---

Текст: Ирина Горбач

Обложка: Imaguru

---

Обсудите этот текст на Facebook