Героі ў горадзе«Мы остались не потому, что дурачки»: Беларусы спорят, что правильно — уехать из страны или остаться

— Почему я не планирую уезжать.

Во-первых, я всегда думаю о том, что на самом деле через тюрьмы в Беларуси прошли сотни тысяч людей. Нормальных, здоровых, но безымянных людей, которые столкнулись с адом и несправедливостью нашей пеницитарной системы. И собственно единственный шанс изменить эту самую систему — это, как ни странно, столкнуться с ней самим, понять ее и попытаться изменить. Потому, что если активисты не сделают проблему видимой, то она не начнет решаться. Теперь же она видима как никогда — и только так можно завоевать шанс на улучшения для всех «зэков», а не только для политических. Иначе эта система не изменится вообще никогда.

Во-вторых, кроме нас самих нам никто не поможет. Никакие западные или восточные политики не заинтересованы в том, чтобы мы жили достойно, никто из них искренне не интересуется судьбой политичесих заключенных. И я даже подозреваю, что они бы и забили на Беларусь, если бы не были вынуждены отвечать перед своим же собственным электоратом.

Никто не напишет письмо в тюрьму за нас, никто не поможет семье политического заключенного за нас, никто за нас не отнесет передачу, никто за нас не защитит наши трудовые права, никто за нас не сделает Беларусь страной, в которой снова можно будет жить. Если вам это проще из-за рубежа — слава богу, если из Беларуси — еще лучше.

И да, возможно я или вы заедете в тюрьму за то, что не сдались, любите Беларусь и выступаете против лжи и насилия. Это просто часть нашей жизни и нужно радоваться и жить каждый день вопреки. Потому, что никакое время не потерянное, если проживать его с чувством собственного достоинства и радуясь каждой хорошей минуте.

Короче, живите, радуйтесь и делайте хорошие дела. Я всех очень-очень люблю — и кто уехал, и кто не уехал и вообще.

В последнее время все тут пишут: НАДО СРОЧНО УЕЗЖАТЬ, БЫСТРЕЕ, ЗДЕСЬ НЕТ НАДЕЖДЫ, ВСЕМ П***ДЕЦ.

Мотивируют это очень по-разному. Кто-то говорит, что, мол, если все уедут, то будет лучше для Беларуси потому, что «они примутся сами за себя» (вариаций такого мнения я видел несколько штук). Кто-то — что все проиграно и лучшие должны спастись, чтобы прожить свою жизнь. Кто-то — еще чем-то, но суть такая — надо срочно всем валить.

Короче говоря, я поговорил со многими людьми, которые уехали. И я заметил, что реально очень много людей из тех, кто уехал переживает и чувствует какую-то вину, что как будто нужно кого-то спасти, а не получается. А многие будто пытаются всем доказать, что уехали не зря.

Я хочу сказать всем, кто уехал — вы крутые и ценные. Такие же крутые, как те, кто остался. И я очень ценю как тех, кто из-за рубежа что-то делает, так и тех, кто не делает ничего и просто кайфует от того, что его теперь не могут свинтить посреди белого дня ни за что. Вы не стали хуже оттого, что уехали.

Но и мы, кто остается — тоже не дурачки. Мы давно уже все поняли. И знаем, что может быть. И догадываемся, что нас ждут непростые времена. И догадываемся, что будет хуже. И поняли, что вы переживаете за нас. И поняли, что здесь опасно. И все взвесили.

И приняли это все. И остались.

Давайте не е***ть друг другу мозги, а заниматься каждый своим делом и жить свои жизни.

— Іншы раз і я прымерваю гэтую думку: з’ехаць. Прымерваю не ўсур’ёз, а проста каб разумець, як яна на мяне лезе.

Магчымасцяў з’ехаць у нас заўсёды было шмат. Па-першае, мы шчэ ў мінулыя часы маглі вельмі лёгка атрымаць карту паляка — той дакумент, за якім людзі месяцамі і гадамі глытаюць пыл у архівах, ляжыць проста ў нас дома. І я, і Павел, і нашыя бацькі, як хацелі б, даўно ўжо вырашылі б гэтае пытанне. У Варшаве пахаваны наш прадзед, святар Міхаіл Будзько. Мая бабуля нарадзілася ў Вільні, яны жылі ля самай Вострай Брамы. Яны грамадзяне той Польшы. Але ніхто з нас не пайшоў па гэтым шляху. Прызнаць сябе на суразмоўі ў пасольстве палякамі, нават фіктыўна — не.

Па-другое, і цяпер можна было б. Не проста цяпер, крыху раней, канешне. Не хачу апрылюдніваць падрабязнасці, але я шчэ ўвосень адмовілася ад усіх сур’ёзных і не надта сур’ёзных прапаноў, хаця і працу я б там адразу знайшла, і падтрымку, і дзеці пайшлі б вучыцца. Але — не.

Калі я пачынаю прымяраць на сябе гэтую думку, у мяне адразу паўстаюць перад вачыма ўсе гэтыя нашыя хлопцы і дзяўчаты, якія ўсе цяпер як свае. Паехаць — і кінуць Кацю Андрэеву з Дашай Чульцовай? Дзіму Гопту кінуць? Пра Паўла дык і гаворкі няма. Як гэта — кінуць іх? Яны нас не кідалі.

Потым — прынцып. А чаго гэта я мушу бегчы адсюль? Я не рабіла нічога благога гэтай краіне і гэтым людзям. Я тут гаспадар. Не па пасадзе, не па сіле, а таму, што ў мяне тут родны дом, родныя магілы і свае восем сотак, з ружовай алеяй і парніком. Я гэтую рудую цяжкую зямлю кожны год рукамі перасыпаю туды-сюды, кілаграмамі і тонамі, а яна мяне корміць. І яна мая.

І яшчэ — Унорыца і Дняпро. І Прыпяць. І Дзвіна. І лес з баравікамі. І буслы. І баба з дзедам на могілках.

І Курапаты.

Ну, і той дзень, які абавязкова будзе. Як гэта можна: ён прыйдзе — а мяне няма. Гэта ўжо дудкі.

— Ребят, давайте не ссориться между теми кто уехал и теми кто остался.

Одна только просьба к сторонникам релокации —постарайтесь подбирать слова взвешено, может быть представляйте конкретного политзаключенного. Понимаете, заявления, что глупо ждать посадки, лучше всем бежать унижают осознанное решение некоторых людей не смотря на высокий риск продолжать работу.

Сожаления, что теперь политзаключенные всего обуза для родственников неэтичны в принципе — это не ваша семья и не вам оценивать.

Утверждения, что те, кто сели в тюрьму, закончили борьбу и теперь бесполезны, обесценивают их поступок.

Все, что заслуживают политзаключенные и их семьи, это безоговорочное уважение, благодарность и поддержка. Если бы не их жертва, то Тихановской и другим политикам уже бы давно не о чем было говорить на международном уровне.

«Это было неправильное решение—остаться. Журналисты могут продолжать работать заграницей»

«Какой смысл сидеть? Больше пользы бы принесли, если б уехали»

«Нет, я уважаю ваш выбор, но теперь вы просто пленные»

«Уехали бы и семья бы не страдала, ребенок с отцом рос, зачем ему эти страдания?»

«Ради чего гробить свою жизнь? Жизнь одна и эти годы никто не вернет».

«Как будто только в стране можно быть полезным и бороться. Вобще главное сохранить себя».

«Это геройство тех, кто сидит, какое-то странное. От тех, кто уехал, больше пользы по-крайней мере. Что может человек, который сидит?».

«Уезжайте все, как можно скорее кто может. Надо сохранить нацию».

Я написала вчера как мне кажется очень корректный пост об этом, но комменты в таком духе продолжаются. Просто представьте, что это слышат Бабарико, Колесникова, Стэфанович, Золотарь, Латыпов, Дынько и все-все политзаключенные.

Их мучают сейчас, а мы в ответ — ну х*ле, это твой выбор был и вообще ты сейчас ничто для революции, просто сидишь, а вот уехал бы…

Пожалуйста, хватит.

— Знаете, почему я не уеду? Потому что шампанское не отдают. Хочу пить со всей Беларусью. Чтоб потом локти не кусать, что режим всё, а я далеко.

На самом деле, уезжать страшно.

Нет, многие будут отрицать. Но уехать — это почти сесть, но на свободе.

Нет связей. Ни родственных, ни дружеских, ни социальных. Ты остаёшься один в большом мире. Это дома ты кто-то. А там всё чаще про тебя звучит: «Кто-кто? А кто это?». Очень страшно стать тенью. Потерять близких и родных. Нельзя обнять маму, посидеть в кафе со знакомой и просидеть всю ночь с подругой, обсуждая всё на свете. Нет никого. Есть только тысячи вопросов — где жить, где взять деньги на жить, где работать, где найти сад и школу, где лечиться, где общаться, как добираться, в каком магазине покупать сметану и молоко.

Нет, там не лучше. Безопаснее, но не спокойнее.

Тем более, уезжают многие в спешке. Здесь квартиры, дома, машины. Там — белый свет, съёмное жильё и смутные перспективы. И бесконечное чувство вины перед теми, кто остался: «А всё ли я сделал? А мог ли больше? А действительно ли нужно было уехать? Ещё ж не посадили?»

Чуть проще уезжать универсальным профи — программистам, логистам, дальнобойщикам и др. Но журналист — это люди и связи. Это контекст и повестка. В другой стране и с другим языком ты становишься практически беспомощным, и нужно начинать сначала. Страшно? Страшно. А вдруг не получится. Тут на время декрета люди выпасть боятся. А если выпадать в другую реальность? Справишься с правилами?

Потому ничего не легко это — уехать. И решиться на уехать — не легко. И жить там не просто. И простить себя почти невозможно.

Нет победителей в этом случае.

Как, впрочем, у истории вообще почти никогда нет победителей.

Я описала не только свои страхи, и больше даже не свои. Я просто не могу представить, как уехать после Маши (Колесниковой — The Village Беларусь). Ну не могу.

— Каждый день начинается уже не с новостей, а со статусов в фэйсбуке «Теперь живет в…»

А я уже пожила, и пожалела, и разочаровалась.

И если я ещё здесь, то я хорошо подумала, не волнуйтесь!

Моя очередь остаться. (ой, как пафосно это всё звучит, самой смешно, но как есть)

Я не зарекаюсь, обстоятельства могут поменяться в любой момент. Мне очень жаль тех, кому не оставили возможности выбирать, и пришлось спасаться. И тех, кто просто захотел жить хорошо без особых личных причин для эмиграции, я тоже понимаю. Надеюсь, вы не пожалеете, и жизнь сложится на новом месте.

А тем, кто волнуется за меня, спасибо, это приятно. Увидимся в отпуске.

— Чем больше активистов, журналистов и просто умных людей уедет, тем быстрее они примутся за самих себя и остальных ябацек. Кто ещё остался, уезжайте, пожалуйста.

Попробую пояснить, почему мне не хочется спасти всех, но хочется, чтобы спаслись те, кого уничтожают в Беларуси целенаправленно каждый день.

У меня есть своя личная травма, связанная с активизмом и местными жителями.

В марте 2019-го, когда Андрея Паука (блогер, автор Youtube-канала «Рудабельская паказуха» — The Village Беларусь) обвинили в терроризме и первом минировании райисполкома, из череды последующих, дома был обыск, а Андрея задержали сразу, без предъявления чего-либо. Типа, «конечно ты заминировал, а кто ж еще!».

Когда я приехала домой за дочкой, которую менты оставили квартире одну, то меня пытались задержать, хотя я к этому делу никакого отношения не имела. В момент когда мент Попруга блокировал дверь моей машины и держал меня, не подпуская к ребенку, от шока я начала орать на всю улицу, чтобы привлечь внимание окружающих. Я жила в Октябрьском (маленький поселок) в котором мы все друг друга прекрасно знаем. Так вот местные жители пробегали мимо будто ничего не происходит. Хотели сбежать и не видеть, как меня крутят и как я ору от несправедливости и безысходности.

И это уже после того как «Рудабельская паказуха» помогла многим местным. После того как Леонид Судаленко и Андрей Стрижак дали сотню консультаций, помогали в трудовых спорах в суде и всегда были готовы защитить от чиновничьего беспредела.

Поэтому мне бесконечно жаль каждого политзаключенного, который сейчас теряет время, здоровье, а кто-то уже потерял жизнь за молчаливое большинство. Потери настолько велики на сегодняшний день, что позволить посадить еще хоть одного человека запредельно ужасно. И мы откровенно понимаем, что политзаключенные не могут надеяться на беларусов, так же как и я потеряла эту надежду в момент крика о помощи.

Сегодня прошлись по НГО, которые делали исключительно полезные дела, которые эту самую серую массу пытались образовать и вытащить из болота.

Это ужасно, что переживаем по большей части только мы здесь, в Фейсбуке, а в большой Беларуси многие даже не в курсе, что такие ужасные вещи происходят (поспрашивайте у знакомых и родственников, пройдитесь по инстаграму среди одноклассников).

Я счастлива за каждого, кто сегодня в безопасности. Временами я злюсь на тех, кто решил остаться до последнего и так несправедливо поступил по отношению к себе и своим семьям (они вполне могут быть довольны своим выбором, это я переношу свои эмоции, только и всего).

Имея длинный опыт борьбы за район и Беларусь, я пришла к выводу, что счастье и здоровье конкретного умного, полезного, справедливого человека для меня важнее патриотизма и судьбы всего общества.

Все хорошие, справедливые, добрые беларусы, пожалуйста, берегите себя в первую очередь, чтобы иметь силы и возможность спасти остальных.

(В комментариях Ольга добавила)

Мне так бесконечно жалко всех, кого трясут и сажают. Большинство активистов я знаю либо лично, либо дружу с ними в интернете и я знаю, что это люди, которые в наименьшей степени заслужили тюрьму. Особенно в стране, где большое количество людей глухи к их жизненной трагедии. Каждый день в тюрьме убивает их физически и морально. Активисты нужны этому миру, чтобы делать его лучше, а не сидеть на потеху идиотам.

Уже и там слишком много за решеткой. Я надеюсь, что хоть кто-то спасётся и осуждаю тех, кто говорит: «а что будет, если все уедут». Пусть уедут, хуже точно не будет.

— В этом безумном, на мой взгляд, споре про уезжать или оставаться, хочу ещё сказать.

Кто-то из тех, кто точно знает, что надо оставаться, вы уезжали?

Вы представляете, как это?

Или представляете это как тур в отель все включено?

И что там оркестр по пересечении границы ждёт?

Какое-то безумие просто упертости в идею хз о чем.

И чем отличается сталинизм, который победил тем, что окопы телами устелем патриотов и по ним пойдём (а бабы ещё нарожают ©) от вот этого — пусть садят, пытают, но ни за что я не покину своей родной любимой страны?

Уезд из места, где ты все знаешь в неизвестное, — это мега стресс.

Я не призываю всех уехать.

Я призываю слушать интуицию, по возможности отличать ее от паранойи, но что очень важно, отделить ее от идеи.

Именно идеи правят нашим вниманием.

Идеи извне.

И они могут никакого отношения не иметь к твоей личной задаче в жизни.