Сегодня продолжается суд над политзаключенным Степаном Латыповым. Степан внес в заседание немалую долю протестного перформанса, показав, что даже будучи в клетке, можно управлять своей судьбой и решать, что делать и как жить дальше. The Village Беларусь припомнил, как еще обвиняемые политзаключенные на суде всеми способами показывали: ребята, мы победим.

Степан Латыпов: «Я буду сидеть столько, сколько сам захочу»

Сегодня в суде Советского района Латыпов высказался и о своем отношении к решетке, и об отношении к судье Александру Волку и конвойным.

 — Я буду сидеть столько, сколько сам того захочу. Какую цену я буду платить — это другой вопрос. Но решать буду только я. Я буду решать, продолжится судебное заседание или нет. Я буду решать, вернусь я сегодня с конвоем или со скорой помощью. Это мое право. Это моя свобода.

…Самое болезненное, что я изо всех сил стараюсь относиться к судье как к человеку, к профессионалу, который находится в очень непростой ситуации. Но у меня не получается. Я очень хорошо отношусь к парням из конвоя.

Мария Колесникова: танцуем!

Позавчера, 4 августа, начался суд над Марией Колесниковой и Максимом Знаком. Их обвиняют во многих грехах вроде попытки насильственного свержения власти. Суд проходил в закрытом режиме, но некоторые СМИ перед заседанием запустили в зал. Из видео все узнали, как выглядела Мария и что делала.

Перед заседанием Маша рассказала, как готовится к суду: «Я жду заседание в том числе, чтобы увидеть Максима Знака. Обниму и скажу, что он — невероятный. Буду в чёрном любимом платье, красная помада обязательно, мейк-ап — по полной».

И именно такой она и предстала в зале суда. Причем показывала, что с настроением все хорошо: пританцовывала в клетке, показывала руками знак сердечка и другие жесты.

Рядом с ней стоит Максим Знак.

Полина Шарендо-Панасюк: «Вы не суд, а сталинская тройка»

Про брестскую активистку Полину Шарендо-Панасюк многие беларусы узнали осенью 2019 года во время выборов депутатов Палаты Представителей. Прямо на государственном телевидении (канал БТ-3) Полина в прямом эфире назвала Лукашенко диктатором. Через день после эфира на заседании комиссии доверенному лицу Полины сообщили, что ее снимают с выборов из-за того, что в выступлении по телевизору она призвала к свержению власти и срыву выборов и что прозвучала клевета на президента.

В начале июня этого года над Полиной состоялся суд — якобы за «применение насилия в отношении органов внутренних дел и их оскорбление», а также за «оскорбление президента». И тогда она, пожалуй, в еще большей степени, нежели Латыпов сегодня, дала понять, как относится к своему задержанию и где всю судебную систему видала. Машина Зингера иголочку сломала, а Полина и за решеткой не сломалась и выдала речь, за которую ее прозвали беларуской Жанной Д’Арк:

 — Обвиняемая, встаньте, пожалуйста.

— Я перед бандитами не встаю.

— Под стражей с какого числа находитесь?

— Захвачена в плен 3 января.

— Копию постановления прокурора о передаче уголовного дела для направления в суд получали?

— Знаете, я вашими бандитскими бумагами не особенно интересуюсь. Все эти бумаги будут переданы международному трибуналу после свержения «лукашизма».

— Вам понятны ваши права и обязанности?

— Я вас не считаю судьей.

— Не доверяете рассматривать уголовное дело?

— В Беларуси возможно только одно уголовное дело — по факту захвата власти.

— Вы заявляете отвод? Встаньте!

— Я встаю только потому, что ко мне было применено насилие. Его применили в СИЗО, превращенном в личную тюрьму Лукашенко. Насилие применяется по отношению практически ко всем политзаключенным.

— Я вас спрашиваю о другом.

— Вы не суд. Можете называться сталинской тройкой, полевой жандармерией, но вы не легитимный суд. И больше меня не спрашивайте.

— Это значит, лично мне вы заявляете отвод? В связи с чем?

— Я заявляю отвод всей системе и вам как представителю системы.

Прокурор зачитал обвинение, после чего судья спросил у Полины Шарендо-Панасюк, понятно ли оно ей.

— Это политическое преследование. Я не могу быть виновной или невиновной. […] Вы участвуете в политических репрессиях.

— Вопрос снимается.

— Нет, вопрос не снимается. Вопрос фальсификации выборов еще не закрыт. Он будет закрыт тогда, когда Лукашенко будет отстранен от власти и над всеми, кто участвует в этих дурных процессах, издевается над людьми, отдает преступные приказы, пройдут настоящие суды. Вот тогда этот вопрос будет закрыт. Этот судебный процесс имеет значение хотя бы потому, что нам известны все имена и фамилии этих людей, и потом никто не скажет, что они не участвовали, что они ни при чем.

Полину приговорили к двум годам колонии. После оглашения приговора она подняла самодельный плакат со словами «Самозванец, у**ывай».

Павел Северинец: «Верым! Можам! Пераможам!»

В конце мая Павла Северинца судили по делу об организации массовых беспорядков. Его задержали еще 7 июня прошлого года на акции возле Комаровского рынка в Минске, после этого суд пять раз подряд назначал ему по 15 суток ареста. 1 сентября Северинцу предъявили обвинение по статье о массовых беспорядках (часть 2 статьи 293 УК РБ).

И вот последнее заседание, на котором Северинцу вынесли приговор: 7 лет колонии усиленного режима. Суд проходил в закрытом режиме, но детали процесса просочились наружу: оказывается, прямо на процессе Павел вместе с другими фигурантами дела начали хлопать в ладоши и скандировать «Верым! Можам! Пераможам!» и «Беларусь будзе вольнай!» И скандировали уверенно, вероятно, зная, что семь лет сидеть не придется.

Виктор Бабарико: «Хочу жить в стране, где торжествует закон»

В начале апреля прошло очередное заседание в суде над Виктором Бабарико. Впервые с июня 2020 года беларусы могли услышать голос потенциального кандидата в президенты. Бабарико давал показания. Точнее, предполагалось, что он станет давать показания, но сам Виктор Дмитриевич вместо этого произнес емкую речь на 45 минут и рассказал, что думает о сфабрикованном деле и для чего его понадобилось фабриковать. Те, кто побывал на заседании, говорили, что это была речь не заключенного, а президента — The Village Беларусь приводил впечатления тех, кому вживую удалось послушать речь.

Полную стенограмму выступления можно посмотреть вот на этой странице, а здесь мы приведем некоторые наиболее яркие моменты, которые показывают, что и под угрозой максимально возможного приговора по максимально надуманным обвинениям можно оставаться крепким и давать жару тем служивым людям в погонах, кто остался по эту сторону клетки.

 — Хочу сказать удивительную штуку: в январе месяце закончилась внеочередная — подчеркиваю, внеочередная — проверка Национального банка, в январе 20-го года, которая, как всегда (не бывает работы без нарушений) выявила нарушения. Но эти нарушения не являлись существенными, и менеджерам Белгзапромбанка было разрешено получить бонусные вознаграждение по итогам предыдущих лет работы. Таким образом, выдвигая обвинение, которое вы сейчас слушали, следственные органы, с моей точки зрения, ставят под сомнение профессионализм и целостность всей системы контроля, существующей в банковской системе Республики Беларусь, и профессионализм акционеров систем контроля.

На основании всего вышесказанного я хотел бы еще раз заявить, что я это обвинение категорически отрицаю, считаю, что все уголовное преследование имеет целью именно не раскрытие реального преступления, а устранение и дискредитацию меня как реального конкурента действующему на тот момент президенту Республики Беларусь.

Данное уголовное преследование основывается исключительно на добровольности показаний, которые, собственно, люди давали в СИЗО КГБ. Я понимаю, что СИЗО КГБ способствует просветлению памяти и формированию правильных этих самых, но все-таки никогда не думал, что времена 1930-х годов можно увидеть здесь.

Поэтому я могу сказать, что в дальнейшем я не буду пока на этом этапе отвечать ни на какие вопросы, ни давать дополнительных каких-то объяснений и показаний. Я считаю, что я достаточно много сказал по сути предъявляемых обвинений.

Я на самом деле не мог для себя ответить очень долго на вопрос: правильно ли я сделал 12 мая, потому что, еще раз подчеркну, это последствия для дела 25 лет моей жизни, последствия для людей, да, наверное, нельзя назвать друзьями, за которых я в какой-то степени нес ответственность для выстраивания их карьеры, за сына, за друзей. Но вы знаете, я… что хочу сказать. Вот здесь было очень правильно сказано: мотив.

Я знаю одно. Мотив 12 мая у меня был только один: я хочу жить в стране, где торжествует закон. На этом все.

Бабарико получил 14 лет тюрьмы.

Екатерина Андреева: «Я не прошу, а требую!»

Полгода назад, 17 февраля, в суде свои последние слова сказали журналистки «Белсата» Екатерина Андреева и Дарья Чульцова. И если Даша была немногословной, то Катя произнесла содержательную речь. Она рассказала, как ее коллег избивали силовики, как в них стреляли и бросали за решетку. И закончила на высокой ноте: не просьбами к судье быть объективным, не выпрашиванием помилования, а… требованием!

— Высокий суд, я полагаю, что вам чаще всего приходилось видеть в этой клетке людей, потерпевших жизненное фиаско. Но вот сегодня все не так. У меня есть молодость, любимая профессия, успех, известность, а главное — чистая совесть. И свои силы я хочу направить исключительно на созидание в Беларуси, на служение ей. Беларуси, где не будет места политическим репрессиям, где не будут преследовать за честную журналистику, за правду.

Я не прошу, а требую оправдания и освобождения для себя и моих коллег. Свободу Дарье Чульцовой, свободу Екатерине Борисевич, свободу Игорю Лосику, Алле Шарко, Юлии Слуцкой и остальным сотням политических заключенных. Спасибо.

На следующий день судья Наталья Бугук присудила им по 2 года колонии.

А The Village Беларусь подробно рассказывал, что в своих последних словах говорят обвиняемые.

Помогите нам выполнять нашу работу — говорить правду. Поддержите нас на Patreon

и получите крутой мерч

Обсудите этот текст на Facebook

Подпишитесь на наши Instagram и Telegram!

Обложка: AA/Stringer/Sputnik