Аналитик Сергей Чалый переехал в Одессу и впервые за долгое время вышел в прямой эфир. The Village Беларусь прослушал его монолог и пересказывает основные идеи.

Чалый рассказал, что за пару дней до разгрома студии «Белсата» он как раз там записывал программу, а в день, когда силовики пришли в TUT.BY, тоже собирался там быть, но чуть позже.

О том, что понял Лукашенко

Чалый вспомнил фразу, которую Лукашенко обронил 7 мая, очевидно, выйдя за рамки срежиссированного сценария выступления и объяснил, что она означает:

 — Лукашенко сказал: «Вы же понимаете, как работает Запад, их СМИ, обработка общественного мнения? Они же сейчас расскажут всему миру и своим гражданам, избирателям, какой я злодей. И после этого уже невозможно будет отмыться». И тут же начал рассказывать историю про своего друга Милошевича, Кадаффи, Хусейна. Что это значит? К середине мая Лукашенко начал чувствовать, что происходит очень важная штука: он очень близок к точке невозврата, связанной с тем, что чем больше он будет заниматься репрессиями внутри страны, тем больше в глазах цивилизованного мира он будет восприниматься как изгой. А это безвозвратный момент. Мы помним, как Кадаффи пытался вернуться из ситуации мирового злодея и признал взрыв самолета, выплатил компенсацию пострадавшим семьям, но не избежал в итоге гнева собственного народа и поддержки народа иностранными специалистами.

Почему Лукашенко боится такого положения? Потому что судьба многих таких мировых злодеев часто оканчивалась еще и какой-нибудь военной интервенцией. Отсюда же была история с заговором юриста и пушкиниста.

Об обвинении TUT.BY

 — В ситуации, когда везде приходится видеть заговор и войну всего остального мира против «единственного по-настоящему независимого государства в Восточной Европе», но никакого координатора и заговора найти не удавалось, у них появился термин «коллективного организатора» протестов. Одним из них объявили TUT.BY.

О самолете Ryanair

 — Была попытка начать анализировать инцидент с самолетом как ошибку. Нет, это не было ошибкой, ребята. Для это есть предельно простая лакмусовая бумажка. Реакция пропагандистов была совершенно очевидной. Первый час был абсолютный экстаз. Все помнят Гайдукевича (это был пост в фейсбуке, который он потом удалил): вот сейчас Лукашенко можно все, сейчас мы можем даже выкрасть Тихановскую и Латушко и привезти их в изолятор в багажнике, и так далее. Просто невероятный был экстаз — одновременный консенсус пропагандистов, который буквально через час сменился на полностью противоположное ощущение того, что, черт возьми, есть же еще и побочные эффекты от того, что Лукашенко показал всем, что он по-прежнему суверенен на всей территории, включая небо, и может по мановению пальцев поднимать и разворачивать самолет.

И вот реакция пропагандистов и стала такой лакмусовой бумажкой: с их точки зрения это было логичное и ожидаемое действие. С точки зрения самого Лукашенко это тоже было логичное и ожидаемое действие, как и его действия во время коронавируса, который в марте стал таким досадным недоразумением, мешавшим ему выиграть выборы. Нет, это не было ошибкой, это было его логичным действием, и только потом пошли попытки исправить, попытки это замазывать.

Необычайно интересной была история в парламенте, я наслаждаюсь тем, какие аргументы умудряется находить Лукашенко. «Слушайте, ну ХАМАС, не ХАМАС там, бомба, не бомба, — какая разница? Я вам говорю, что надо было сажать самолет, и все».

Очевидно, Что Лукашенко давно живет в том мире, где он былинный богатырь, а весь остальной мир против него замышляет угрозы, никому доверять нельзя. Но это и был тот момент, после которого он перевел себя в тот ранг мировых изгоев, в котором он так отчаянно боялся [оказаться].

О рейтинге Лукашенко

 — Мне сложно судить, какой у него рейтинг сейчас, у меня нет для этого инструментов. Могу лишь предположить, что он не вырос всерьез по сравнению с тем единственным опросом общественного мнения, который является репрезентативным, настоящим, — собственно, выборы, а не опросы «Как вы к нему относитесь?» и так далее. Я думаю, что это соотношение даже не близкое к равенству, примерно на одном уровне с момента конца весны — начала лета прошлого года. Не знаю, сколько это: 20, 25, 30%. В любом случае, другой кандидат получает в два, в три раза больше на этих же самых выборах. Ничего не поменялось, поэтому приходится вести войну с собственным народом.

Я не мог понять, каковы рациональные мотивы его поведения. Ощущение такое, что он действует таким образом, чтобы максимально отрезать себе пути к отступлению, к нормализации. Заметьте, что полностью пропали разговоры о «перевернем страницу». Идет сжигание мостов, идет закапывание дальше той норы, которую они сами себе копают, и выхода из нее нет. И это самый странный момент. Есть вещи, которые рационально не объяснимы.

Стратегия эскалации насилия, которая была выбрана 9-11 августа, повторяется сейчас в гораздо более широких масштабах, охватывая гораздо более широкое количество людей.

О санкциях

 — Здесь главным образом работает не торговый механизм, а финансовые вещи и трансфер технологий. Отказались американцы поставлять двигатели для БелАЗов, нечто подобное было с комплектующими для МАЗов. Да, можно собирать его из отечественных компонентов — но тогда цена его будет меньше, но стоимость владения из-за постоянных ремонтов выше. Вот этот фактор закрытия трансфера технологий работает. Примерно так же сработали в 2014 году санкции против России.

Это долгоиграющая вещь, которая не должна привести к каким-то срочным последствиям, но это фактор, который будет работать размазанно и долго.

Второй момент — отсутствие доступа к внешнему финансированию и запрет на покупку любых бумаг длиннее, чем на 90 дней.

Смотреть надо не на сами торговые санкции, а на то, как они отразятся на торговом балансе. Дима Крук говорит, что кумулятивный эффект будет сравним с кризисом 2015-2016 годов. Три с половиной процента того роста, который у нас есть с прошлого года и обусловлен внешними драйверами, и еще минус три процента — в сумме примерно -7% от ВВП, — это и есть тот эффект от санкций, это такая медианная оценка. Кто-то называет и 14%, но, мне кажется, это многовато.

Мне задают вопросы: какова перспектива занять несколько миллиардов? Вроде там полтора миллиарда ходят занять у десяти банков на российском рынке. Я не думаю, что удастся эту величину заполнить, я думаю, что будет раза в 4-5 меньше. Примерно такой интерес к нашим долговым бумагам. Все понимают, что процент по ним будет весьма привлекательным, но заемщик уж больно токсичен сам по себе.

То, как реагирует рынок на эти санкции, хороший показатель. Смотрите на бонды: они на историческом минимуме, стоимость приближается к 85 центам за доллар, это весьма и весьма привлекательная стоимость. Ниже было только в самые страшные моменты, в сентябре-октябре 2011 года, когда мы стояли на пороге окончания кризиса, — тогда, по-моему, до 65 центов за доллар доходило.

Что делать дальше

 — Мне задавали вопрос: «Что делать нам, людям, которые не хотят в этой гражданской войне воевать?» Ответ такой: львиная доля работы, которая от нас требовалась, уже выполнена, дальше остается только наблюдать. Сейчас уже не нужно такого подвига: сохранение себя — самый важный момент. Второй момент: сейчас ситуация с поддержанием внутреннего напряжения. Стоит только ослабить удавку, как все вернутся, и ни какая народная любовь ниоткуда не появится. Операция по принуждению к любви ни к какому успеху не привела — теперь она стала попыткой окончательного решения беларуского вопроса.

Не очень понятна мотивация властей. Они находятся в безвыходной ситуации: вперед опасно. Чем дальше ты движешься в направлении максимального страха — тем дальше ты погружаешься в ряд мировых лидеров-изгоев, и собственный страх Лукашенко подгоняет его в эту сторону. С другой стороны, очевидно, что невозможно выиграть ни один плебисцит (и я даже не рассматриваю плебисцит по новой конституции), потому что рейтинг остался на прежнем уровне.

Что еще может сделать власть, чтобы показать, что орешки все еще стальные и крепки? Понятно, что «бомбить Воложин» — это очевидно, и это уже происходит, в принципе. Удар будет нанесен по гражданскому обществу — как говорил Макей, «любимой игрушке Запада». Неужели кто-то всерьез считает, что это западу нужно наше гражданское общество, а не нам самим?

Все, кто может раздавать деньги будет рассматриваться как враг, финансирующий протестные действия, потому что сейчас все для власти воспринимается как протестное действие, а любое несогласие записывается как преступление. Все телодвижения, которые мы сейчас наблюдаем, включая изменения в Конституцию, — это понимание [властями] того, что больше ни один плебисцит Лукашенко не вы-и-гра-ет.

Помогите нам выполнять нашу работу — говорить правду. Поддержите нас на Patreon

и получите крутой мерч

Обсудите этот текст на Facebook

Подпишитесь на наши Instagram и Telegram!

Обложка: Надежда Бужан, «Наша нива»