Когда-то Татьяна Грановская приняла ислам и уехала жить из Беларуси в Египет (самое интересное, что не по причине замужества). Теперь Таня — мусульманка. Она согласилась ответить на все спорные вопросы касательно этой религии, ее восприятия и уклада мусульманского общества.

— Что ты испытала сразу после того, как перешла в ислам?

— Все прошло абсолютно спокойно; наверное, потому, что все решила для себя давно, а официальная часть — формальность. Ведь Всевышний у тебя внутри, а не на бумаге, правильно? Единственный момент — в Азхаре, где все это происходило, две скамьи — на одной сидят немусульмане, на противоположной — мусульмане. После того как ты произносишь шахаду перед двумя свидетелями, ты пересаживаешься на скамью к мусульманам. Сложно объяснить, что я почувствовала. Но, сидя на «мусульманской» скамье, я поняла, что ступила на другой путь.

— Этому предшествовало какое-то событие?

— Когда еще я изучала ислам, в какой-то момент поймала себя на мысли, что верю по-настоящему. Возник вопрос: готова ли я принять эту религию полностью? Готова ли следовать всем предписаниям? Что-то делать, а чего-то не делать? Что было привычно ранее? Помню, что без колебаний ответила самой себе, что да, готова.

— Сложно ли было объяснить это родственникам?

— Не объясняла, просто поставила в известность. Почему я должна объяснять свой выбор? Я же не склоняю их к чему-то, не провожу агитационные мероприятия. Тем более религия — это личное. Личное не для родственников.

— Часто обсуждаешь религию?

— Нет, не часто. Я заметила, что люди, независимо от их отношения к исламу, старательно избегают обсуждать эту тему. Только племянница взяла на себя смелость задать прямой вопрос: а в чем отличие христианства от ислама?

— У тебя нет ощущения, что переход в ислам сейчас — это такой тренд? Согласно данным статистики, в этой религии наибольший приток неофитов. С чем, на твой взгляд, это связано?

— Может быть, потому, что все просто и понятно?

— Почему традиционное общество кажется тебе симпатичным?

— Соблюдение традиций — своеобразная покорность, отождествление себя с другими людьми, кто жил до этого и кто еще будет жить. Я уважаю людей, которые сохранили эти традиции. Следовательно, я обязана их соблюдать, чтобы передать другому поколению.

Как, например, ифтар во время Рамадана — первый прием пищи; немыслимо представить себе кого-то, одиноко сидящим за тарелкой. Принято приглашать гостей, наносить визиты родственникам, встречаться с друзьями; совместный прием пищи сплачивает людей. Между прочим, в исламском мире семья играет огромное значение. Проблемы одного становятся проблемами всей семьи. В этом беларусы им значительно проигрывают.

— Согласна ли ты с утверждением, что ислам стал катализатором арабского национализма, который в итоге привел к появлению ИГ?

— Нет. Категорически не согласна. Почему никто не говорит про крестовые походы и не обвиняет христиан в преступлениях против человечества? Кровавым имиджем ислам наделили несколько лет назад. Я не хочу строить догадки и искать первопричину — это не в моей компетенции. Какой сейчас образ мусульман? Потенциально опасные. Значит, для чего-то это было нужно.

— Насколько я помню, когда ты принимаешь ислам, то можешь выбрать себе новое имя. Какое имя выбрала ты и чем был обусловлен твой выбор?

— Я выбрала имя Зейнаб, что означает «красивое дерево с приятным запахом».

Открыла книгу с мусульманскими женскими именами.  Думаешь, выбрать себе имя легко?(Смеется). Я тоже так думала. Книга была на английском. Строчки мелькали перед глазами, но ни одно имя не ложилось на слух. В общем, я дошла до «З», то есть, до конца... И тут вижу — Зейнаб. Сразу поняла, что это мое. Спустя пару лет общалась с одной пожилой дамой, сирийкой. У нее дочь как раз должна была родить, и женщина с улыбкой рассказывала, как ее дочь спорит с мужем из-за имени. Дочь хотела одно, а муж настоял на другом. «Все это пустые разговоры, — сказала она. — Потому что имя ребенка уже выбрано там, — она подняла палец вверх. — Каждый из нас уже рождается со своим именем. Вот скажи, — обратилась она ко мне: — ты ни разу не замечала, что иногда родители выбирают одно имя, а когда рождается ребенок, они внезапно нарекают его совершенно другим?»

— Много ли ты в своей жизни встречала женщин-неофиток в исламе, и как к неофитам относятся люди старшего поколения и молодежь?

— Очень много живущих здесь приняли ислам. Я никогда не задаю вопросов знакомым на эту тему. Но бывает, у меня интересуются, особенно когда слышат мое имя: мол, мусульманка ли я? Потом звучит удивленное «правда?». Всех очень смущал тот факт, что я славянка, но исповедую ислам. Тут принято думать, что раз ты приняла ислам, то вышла, наверное, замуж за мусульманина. Но когда я отвечаю «нет», то обычно чувствую от собеседника благоговейное уважение. Был один случай. Ребята делали перестановку в офисе, разбирали шкафы, перетаскивали столы. Я собирала документы. Потом вижу боковым зрением, один парень взял из шкафа мое платье для молитвы. Значит, держит его и глазами указывает на меня: мол, это что, ее? Другой ему отвечает на арабском, что да, это ее платье, положи его на место. Тот спрашивает: «Она что, мусульманка?» — и слышит ответ: «Да, причем получше, чем ты!»

— Не сталкивалась с негативом в свою сторону, потому что ты неофит?

— Никогда. Мне даже интересно стало, почему должен быть негатив.

— Был свидетелем того, как соплеменники негативно говорили о мусульманине, который принял христианство. У тебя обратная ситуация.

— Нет, не было. Именно с выраженным негативом я не сталкивалась. С недоумением, несогласием — да. Но это я говорю про соотечественников. Вообще мне сложно представить египтян, настроенных к кому-то негативно; они неконфликтный, достаточно мягкий народ.

— Христианство и ислам друг другу не противоречат, обе религии проповедуют единобожие и признают святыми тех же Пророков. Что тебе дает твой христианский бэкграунд?

— Ничего, кроме недоумения касательно некоторых вещей. Но я бы не хотела продолжать эту тему, потому что опасаюсь, что задену чувства людей, а ненависти я ни к кому не испытываю и учить кого-то, как правильно жить, тоже не буду.

— Одна из главных фобий для человека, не знакомого глубоко с исламом, является отсутствие запрета на многоженство. Для тебя это не является проблемой?

— Тема серьезная, поговорим о ней подробнее. Раньше да, меня это коробило. Две жены? Три? Четыре? Сразу оговорюсь — это не настолько распространенное явление. Все-таки иметь двух жен могут себе позволить только состоятельные люди. Одно из условий многоженства — содержать женщин одинаково. Одной дом и другой дом. Одной наряды, другой не хуже. А потом я как-то села и задумалась: почему разрешено многоженство? Разве может мужчина любить двух женщин одновременно? А теперь смотри. Все мы знаем, что спустя какое-то время чувства не то что угасают, а видоизменяются. Помнишь княгиню Шеину? И что ее любовь к мужу давно перешла в нежную дружбу? Так вот, это неминуемо. Я твердо убеждена, что лишь единицам удается пронести любовь в первозданном виде через всю супружескую жизнь. И вот спустя какое-то время в жизни мужчины появляется другая женщина; интерес к ней, влюбленность. Назовем вещи своими именами — у женатого мужчины появляется любовница. Ислам дает ему возможность жениться на ней и дать этой женщине такие же права, как у жены, а не встречаться тайно, шифроваться и не звонить по выходным. Или другая ситуация — в браке нет детей и вряд ли будут. Тут уже ему даже семья скажет: а не жениться ли тебе второй раз? Ну, здесь все понятно. Много вторых жен у сирийцев. Они как-то более спокойно к этому относятся. Я лично знаю такую семью — в одном доме первая жена, трое детей, в другом доме — вторая жена, молодая и красивая, двое детей. Рабочие дни недели глава семейства проводит с первой женой, а на выходные уходит ко второй.

— Что ты испытываешь, когда видишь в названии террористической группировки слово «исламский»?

— В первую очередь мне стыдно. Стыдно за людей, которые совершают преступления, прикрываясь исламом. Ведь это кощунство, осквернение, неуважение религии. То, какими теперь видят мусульман в сегодняшнем мире — это вторичное. Скажем так, побочный эффект.

— Нередко слышал суждение, что ислам — мирная религия. Можешь привести личные примеры?

— Их много. Так получилось, что уже несколько лет я живу в мусульманской стране, поэтому однозначно могу сказать: это самые отзывчивые люди, которых я видела. Один пример мы уже разобрали. Вот очевидное: приходя в гости, ты получаешь все. Тебя накормят, напоят и спать положат. Я не шучу, все на полном серьезе. В книге Халеда Хоссейни «Бегущий за ветром» есть очень яркий пример: мужчину пригласили в гости незнакомые люди и, как водится, предложили ему обед, оставив своих детей голодными. Он же гость! Вот примерно такой принцип во всех мусульманских странах.

— Лично на себе ты ощутила заботу?

— Как-то свалилась с ангиной, провела дома около недели. Позвонили мне все, кто об этом узнал. «Как тебе, получше? Что я могу для тебя сделать? Что нужно в аптеке? Ничего? Точно? А что нужно в магазине? А что ты ешь? Давай, я обед привезу. Вот только скажи, что ты хочешь. Как нет? Ну ты же заболела! Тебе нужно хорошо питаться! Все, говори, что нужно!» Вишенкой на торте стала подруга, которая спорила со мной чуть ли не до визга, что она обязана приехать и убрать квартиру. Вот прямо сегодня. И приготовить.

— Ты встречала в своей жизни людей, которые бы косвенно сочувствовали террористам?

— Что значит — «сочувствовать террористам»? Можно сочувствовать людям, которым они принесли горе. Семьям, которые они разрушили, детям, которых они сделали сиротами. Террористов поддерживают те, у которых религиозность вышла за пределы разума, которые шли к Богу не той дорогой и в конечном итоге заблудились. Нет, потерялись, во всех смыслах. Такое тоже случается.

— Помнишь ли ты времена, когда смотрела на ислам иначе?

— Раньше у меня было искаженное представление об исламе. Как и у многих людей.

Как-то я была в Москве, давно, лет десять назад. Еду в метро. До моей станции еще долго. Уселась, развернула газету... И тут заходит женщина восточной внешности, в бесформенном черном платье и в платке и садится напротив. Я вспотела. Считала секунды до следующей станции. Сразу первая мысль — все, приехали. Вон у нее под платьем что-то, как рванет себя сейчас вместе с нами... Средства массовой информации. Отсюда и складывается образ мусульман, которые только и ждут удобного случая, чтобы на пару–тройку «неверных» стало меньше. Тогда в метро я бежала, расталкивая всех локтями. Пройди я сейчас по Минску в черном одеянии с головы до пят, наверняка бы ловила на себе неприязненные взгляды. Или настороженные?

— Это тебя расстраивает?

— Лично меня — нет. Я знаю, чем это вызвано. Раньше я бы тоже настороженно относилась.

Текст: Андрей Диченко

Обложка: Hasan Almasi