По приглашению организации Civil Rights Defenders журналист и писатель Андрей Диченко посетил Стокгольм в кульминацию ЕвроПрайда. Год назад вместе с Женей Долгой Андрей получил премию «Найлепшы журналіст-барацьбіт з дыскрымінацыяй у Беларусі-2017» за статью на The Village Беларусь «Мы не ошибка, как думает моя мама». А теперь мы дали Андрею задание найти гомофобов в Швеции на гей-параде. Возможно ли это?

С высоты в несколько тысяч метров Стокгольм показался сплошной огромной каменной инсталляцией. Вблизи впечатление не изменилось. Кажется, что каменные здания будто бы нарочно отполированы до блеска. Или во всем виноваты бесконечные порывы холодного северного ветра.

Текст

Андрей Диченко

Фотографии

Влад Сиваков

Юлия Щавровская


Днем на улицах многолюдно. Тут и там работают лавки с винилом и винтажными вещами. Редкие продуктовые магазины теряются среди кафе и баров. С ними соседствуют маленькие частные галереи и благотворительные секонд-хенды, куда каждый может отдать надоевшую вещь, и ее продадут за смешные деньги. Стокгольм — это вообще про соседство. Арт-объекты здесь отлично сочетаются с памятниками классической архитектуры. Мимо проходящий полицейский, забитый пирсингом и татуировками, напоминает героя киберпанковской видеоигры. Ему машут рукой, он сдержанно улыбается. Рядом витрины рассматривают восточные красавицы в ярких платках, сирийские подростки, эмигранты из кавказских республик бывшего СССР и носители французского, английского и бог еще знает каких языков.

На улицах Стокгольма все давно смешалось, и на адаптацию уходит примерно пятнадцать минут. Столько же надо, чтобы развеять все свои гомофобные страхи в преддверии ЕвроПрайда и понять, как устроено местное метро. Старый антифашистский лозунг «все разные — равные» воспринимается здесь не как призыв к борьбе за права меньшинств, а как отражающий действительность девиз города. Даже одинаковые дома в capital of Scandinavia забомблены вычурными граффити, а типовые станции подземки похожи на павильоны современного искусства, а не стерильные платформы.

В первом же бутике женских шляпок мы познакомились с интеллигентной шведской бабушкой, которая после нашего общения попросила подписаться на ее инстаграм. Владелица бутика поделилась, как сколотила состояние, делая эксклюзивные шляпки, и даже взяла несколько престижных премий. Прослушав рассказ о шведской моде, мы обещаем оставить несколько комментариев на ее страничке.

Наша миссия заключалась в общении. С местными нам надо говорить о гомофобии и искать ее в нетуристическом Стокгольме. Погружение и поиски мы начали с самой верхушки — со шведского парламента.

Ищем гомофобию в парламенте

Шведский риксдаг днем пустовал. В здании только тактичный и улыбчивый охранник. Он и выдал толпе журналистов пропуска на вход. Интерьер помещений парламента весьма скромный. Имперское прошлое выдают разве что большие картины шведских монархов. Кажется, что в Швеции ничего консервативного не осталось вовсе. У микрофона два депутата. Сперва они по очереди рассказали о внутренней политике страны. Затем были не против пообщаться лично. Первым с нами согласился поговорить представитель Умеренной консервативной партии Швеции Никлас Викман:

— Гомофобия никогда не была государственной политикой Швеции. И если были какие-то случаи нетерпимости, то они никогда не исходили сверху.

Далее он рассказал, что лучший способ взаимодействия — это искать союзников в консервативных кругах страны. В этом нет ничего фантастического. К примеру, в 2017 году событие посетил бывший министр финансов Андерс Борг. Консерватор настолько круто вписался в общую атмосферу праздничного кутежа, что за свое поведение ему потом пришлось приносить публичные извинения.

Следующий представитель политический элиты пришел на встречу не в костюме, а в джинсах, майке и кепке. Йонас Гуннарсон — представитель Социал-демократической рабочей партии. В тему нашей беседы он вносит и свою лепту:

— Настоящий страх был в начале 80-х, когда мы узнали о существовании ВИЧ, и на ЛГБТ-среду было навешано много разных обвинений, в том числе их упрекали в том, что они стали причиной распространения вируса. Но у государства такие заявления не нашли поддержки тогда, не найдут ее и сейчас.

На ЕвроПрайд, кстати, политик пошел вместе с дочкой школьного возраста. Она была там не просто зрителем, а волонтером.

Ищем гомофобию среди богатых и бедных

Город готовился к ЕвроПрайду не только вывешиванием радужных флагов везде, где это уместно, но и сотнями образовательных мероприятий. Это как «Ночь музеев », растянувшаяся на десятки дней. Сам парад двинулся к центру в полдень 4 августа. Все, что до и после, было направлено на расширение кругозора. Но интенсивному пути мы предпочли экстенсивный: и за день до шествия отправились в богатый район и в местечко победнее.

Путь к новострою в районе Лильехольмскайен (Liljeholmskajen) на берегу озера Меларен (Mälaren) пролегает через лесополосу. Местные рассказывают, что тут можно увидеть ручных зайцев и косуль, а сам путь обрамляют миниатюрные дачные домики и садовые участки. Жить в таких домиках нельзя, но горожане становятся в очередь и получают их, чтобы растить фруктовые деревья и цветы. Так что при желании свои «20 соток» можно получить и тут. Квартал раскинулся на набережной озера с кристально чистой водой. Сядешь тут и разглядывай, как вдалеке идут поезда.

Первые этажи квартала традиционно принадлежат бизнесу, остальные — жильцам. Из разговора с местными узнаем, что средняя квартира будет стоить здесь сотни тысяч долларов. Вечером люди сидят на лавочке, слушают музыку на умеренной громкости и много смеются. Среди прохожих встречаются как коренные жители этих мест, так и приезжие. Правда, внешние различия давно не работают. Человек, который выглядит согласно нашим стереотипам как мигрант, легко может оказаться шведом в третьем поколении или венгром, живущим тут десятый год.

Вопросы о гомофобии вызывают у прохожих в основном улыбку. Тема не нашла поддержки ни у большой восточной семьи, ни у спортсмена, бегущего трусцой вдоль озера, ни у влюбленной пары. Кажется, этот вопрос тут вообще воспринимается исключительно как пранк. Более словоохотливым оказался эмигрант из Будапешта Аттила:

— В интернете пишут, что сейчас сильны ультраправые настроения, но я этого честно не заметил. Ни один мой знакомый не стал нацистом, никто не поддерживает ненависть.

Аттила затем рассказывает, что одно время жил в Нью-Йорке, но там ему не понравилось, и он решил переехать в Стокгольм. Он связывает это как раз с тем, что в стране население относится приветливо ко всем, вне зависимости от национальности или сексуальных предпочтений.

В пригородный район Хэрхолмен (Skärholmen) мы добираемся на метро с пересадкой на главном транспортном узле метро — станции T-centralen. Как только поднимаемся на поверхность, в глаза бросается классический восточный рынок. Но что вызывает подлинное восхищение — так это выставленная кем-то на местный плац стереосистема с подключенным микрофоном. Пока в Малиновке поют в караоке хиты 80-х, здесь местные подростки включают биток и начитывают рэп. Кто-то снимает их батлы на телефон, но большинство проходят мимо. Если ребята не у микрофона, то гоняют на скейте и праздно наворачивают круги вокруг родных домов. Кажется, именно они превратили этот кусочек пригорода в кинематографическую Америку.

Кругом выцветшие щиты и вывески на арабском языке. На стендах — реклама женских головных уборов. С английским языком тут совсем худо: в кебабной слово «плиз» могут интерпретировать как «рис» и к заказанному блюду навалить в отдельную тарелку гарнира «по просьбе клиента ». Магазин сладостей, наверное, единственный вывесил радужный флажок. Там же мы покупаем вкуснейшую пахлаву у улыбчивого турецкого мигранта. На вопрос о гомофобии мужчина только улыбается и пожимает плечами.

Взяв в руки радужные флажки и нарочно надев майки с лозунгом Set it right join the fight, мы прогулялись по району, состоящему из пятиэтажек, гимназии и каких-то административных зданий. Никто на нас не обратил внимания, если, конечно, не брать в расчет владельцев миниатюрных едален, зазывающих отведать аутентичные блюда нескольких континентов сразу.

Повар в одном из таких кафе некоторое время, казалось, рассматривал нас, но на вопрос про ЛГБТ пожал плечами и, наверное, в оправдание ответил, что пытался понять, из какой страны мы приехали.

Азиатская девушка с идеальным английским на вопросы о ненависти ответила с теологических позиций. По ее мнению, настоящий христианин не имеет права на ненависть к человеку из-за каких-то различий.

В бедном районе прохожие кажутся более замкнутыми. Вместо ответа они просто кивают головой. На обратном пути с нами до станции метро прогулялся стильный пакистанец. О гомофобии он знает из своего родного мира:

— Мои родственники живут в религиозной стране. Там все плохо с правами таких людей. Но здесь этого не ощущается. Среди моих друзей нет тех, кто бы ударил гея. Насилие недопустимо!

На Прайд он идти не собирался, так как это «не заинтересовало».

Ищем гомофобию на параде

Сам Прайд нет смысла описывать подробно, любой желающий может посмотреть на Ютубе, как это происходит. Если коротко, то выстраивается колонна из нескольких сотен грузовых платформ. Каждая из них представляет общественную организацию или бизнес. К примеру, свои кунги были у EA Games и Google, у Израиля. Играет техно вперемешку с евродэнсом, вокруг выстраиваются толпы туристов и зевак. Поражает, что на Прайд люди ходят целыми семьями. Тут и умиротворенные пенсионеры, и любопытные подростки со всех концов света, и просто семейные пары, выгуливающие своих четвероногих питомцев (горожане, такое ощущение, просто помешаны на собаках). И весь этот карнавал движется к центральному стадиону, где до часу ночи будет концерт с участием MØ и дискотека. На стадионе творится что-то похожее на провинциальное беларуское Купалье, но с размахом латиноамериканского карнавала. Кругом разодетые нимфы и сатиры, палатки с едой, стенды музеев, государственных и общественных организаций и всяких других инициатив. Вход на стадион, кстати, стоит около 60и евро.

У входа работали христианские активисты, раздававшие людям Библию на шведском и повязочки с именем Иисуса. Мы приняли их сначала за протестующих, но оказалось, что они просто считают себя миссионерами веры.

— Бог всех любит, а в Библии нет слова й«гей», соответственно, и про нелюбовь Бога к геям там не сказано! — озвучила свое мнение активистка и все-таки уговорила взять у них хотя бы ленточку.

В целом же Прайд — это праздник, который не предусматривает протестующих. Представить это так же сложно, как и протесты против празднования Дня города в Минске

Но, по словам местных жителей, иногда бывают случаи, когда кто-то выйдет на соседнюю улицу с одиночным пикетом.

Несмотря на жару, Йеспер одет в синий деловой пиджак. Под ним — белая рубашка и галстук. Он пришел на ЕвроПрайд просто потому, что в стране выходной и в его гимназии нет занятий. Из-за очков и аккуратной стрижки, выдающей в нем консерватора, мы подумали, что он университетский профессор, и почти угадали. Йеспер преподает историю в школе и прекрасно знает, где находится Беларусь. Правда, привычное нам название страны он сразу не может вразумить, а потом вслух перечисляет все возможные варианты сочетаний слов «Белая» и «Россия ». Обсуждая Россию, вспоминаем тамошние законы о «пропаганде гомосексуализма ». По его словам, среди шведских школьников гомофобии нет, а по своему предмету он в том числе рассказывает, что гомосексуальные отношения — норма во все времена, и еще древние греки почитали Эроса.

— Разве что в СССР это было вне нормы, за ориентацию даже статья была, — звучит грустная шутка в ответ на исторический бэкграунд, но она не находит стопроцентного одобрения.

— Вообще-то Генрих Ягода и Николя Ежов тоже были гомосексуалами… — из сказанного можно было разобрать только имя «Генрих», произнесенное без акцента. Остальные фамилии пришлось переспрашивать и уточнять.

Ученики Йеспера тоже присутствуют на празднике. Напоследок он советует посетить детскую библиотеку и там посмотреть, как будущие поколения Швеции просвещают на темы отношений между людьми.

Ищем гомофобию среди подростков

Компания шведских подростков на соседней улице шумит хлеще, чем сам Прайд со всей своей моторизованной дивизией толерантности. Они оккупировали лавочки и жестами провожали проходящую колонну городских скоморохов. Когда мы сказали, что хотим с ними пообщаться, они обступили нас плотным кольцом. Но тема беседы их, кажется, немного разочаровала:

— Что? Гомофобия? О господи! Да всем давно насрать! — сказал парень в майке шведской death-metal-группы Godgory и вместо имени назвал нам свое прозвище.

Друг парня перебивает нас и говорит, что ненавидит его и нас всех заодно. Остальные хохочут над шуткой и зовут тусоваться на концерт тяжелой музыки, а не «на попсу вроде MØ ». Но мы уже уходим интересоваться ситуацией у местного прохожего Эрика, гулявшего с гигантским черным лабрадором.

— Бытовая гомофобия в Швеции была раньше, — уверен он. — Если вы хотите узнать, как это было в моей молодости, то посмотрите шведский фильм «Покажи мне любовь». Хотя этот фильм уже для девяностых был неактуален, он отлично показывает ситуацию в прошлом.

Затем мы рассуждаем о кинематографе, и Эрик говорит, что в Швеции этот фильм Мудиссона был в свое время популярнее у зрителей, чем только что вышедший на экраны «Титаник ».

Еще один наш собеседник — журналист из Иордании Алаа. На Прайд он приехал впервые, и ему все тут нравится. Про Иорданию говорит, что там существование ЛГБТ попросту отрицают, а поэтому тему эту официально не поднимают.

Также об этом был не против поговорить косовский журналист Дардан.

— Первый Прайд у нас в Косово прошел еще год назад. Жители приняли его сложно. Было много недовольных, многим это не понравилось. Но в целом ощущается, как ситуация у нас в стране улучшается. Людей из ЛГБТ постепенно принимают и все больше настроены к этому либерально.

Потепление, по его мнению, стало возможным из-за работы ЛГБТ-активистов. Их много, и они постепенно меняют ситуацию к лучшему. Но так не везде. К примеру, турецкие активисты Салих и Метахан рассказывают, что последние четыре года официальная Анкара ведет себя недружелюбно. В гей-клуб может ворваться полиция, политических оппонентов преследуют, работа просветительских организаций сильно затруднена.

Попытка Прайда в Стамбуле была пресечена, и мероприятие разгоняли резиновыми пулями. В Стокгольме же у полиции на параде своя платформа, которая идет в колонне со всеми остальными

Вскоре зрители и участники парада остаются в стороне, а мы перемещаемся к Kulturhuset (дословно переводится как «Дом культуры »). На четвертом этаже этого большого здания в самом центре Стокгольма мы посетим детскую библиотеку для самых маленьких, чтобы ответить на извечный вопрос гомофобного беларуского обывателя:

«А что, если это увидят наши дети?»:

ищем гомофобию в детской библиотеке

Библиотека напоминает, скорее, учебный центр, организованный по принципу детского сада: помимо книг детям доступны настольные игры, конструкторы и территория с башнями, лодкой и подземельем, где можно бегать ну или ползать, к чему возраст располагает. Сама детская библиотека включает три отделения. Первое — Rumför Barn («Комната для детей») для молодежи от нуля и выше. Там же находится художественная мастерская, где, заплатив три евро за материалы, самые маленькие могут рисовать красками у мольберта или, например, делать скульптуры. Дважды в день сотрудники библиотеки проводят какое-нибудь коллективное мероприятие: читают для детей интерактивную сказку и, например, поют, раздав предварительно маракасы или другие инструменты для активного участия.

Второе отделение — Tio Tretton. Оно рассчитано уже на посетителя постарше (как правило, 10–13 лет). Туда категорически запрещен вход взрослым, исключение — персонал библиотеки. Помимо полок с книгами, уютных многоэтажных лежанок для чтения и мастерской для поделок, есть комната с костюмами, где можно переодеться в Гарри Поттера или просто примерить какое-то взрослое платье. Восхищение вызывает очень уютная комната для компьютерных и ролевых игр, и самое невероятное: там прямо среди книг есть настоящая кухня, где можно съесть свое или вместе с персоналом приготовить на всех что-то интересное. В общем, сплошной chill-out, где за тобой не наблюдают пристально, не указывают и не требуют результатов. Это, скорее, библиотека-убежище для нежного возраста.

И третий отдел — LAVA, для посетителей от 14 и до 25. Там тоже библиотека и мастерская, а еще оснащенная гаджетами диджейная и звукозаписывающая студия со всем оборудованием. В шведскую библиотеку приходят писать биты, крутить диски и шить свою дизайнерскую одежду на швейных машинках. Ну или хотя бы перешить свою старую толстовку. Там же можно научиться, например, шелкографии, найти все необходимые материалы для своих художественных экспериментов или взять ткань и краски и изготовить свой протестный транспарант для демонстрации.

— Сегодня пришли три афганских парня укоротить брюки. Один из них умел шить, другому была его помощь, а третий в поддержку пришел, потому что по-шведски говорил один из троих, — привела пример сотрудница библиотеки Света Еркович. А в день Прайд-парада заходили в основном подростки успеть сделать апгрейд перед мероприятием: изготовить значок с радугой, накрасить ногти (все необходимое и для этого есть в мастерской библиотеки), группа парней зашла сделать яркий макияж.

Она же рассказала, что в библиотеке подростки могут брать всякие вещи напрокат. К примеру, можно одолжить там дрель для ремонта или видеосистему для съемок фильма, а в подростковом отделении Tio Tretton можно взять кухонных помощников — например, попкорницу или хлебопечку на недельку домой. Иными словами: чтобы побыть с самим собой, найти поддержку или обсудить съемки дебютного артхаусного кино, подростку надо проехаться на центральную станцию стокгольмского метро и подняться на первый, второй или четвертый этаж центра, в зависимости от возрастной группы.

Так как именно здесь дети узнают про существование ЛГБТ и про все разнообразие мира, то интересуемся у Светы насчет спонтанных вспышек первобытных фобий у посетителей:

— На этой неделе был незначительный случай с русскоязычной женщиной. Она привела в библиотеку внука и внучку и раздраженно спрашивала, зачем это все нужно делать, указывая на радужные флажки вокруг, а также на выбранные и выставленные на стендах книги по тематике современной семьи, уникальности каждого человека ну и обычный ликбез по критике норм. Например, в таких книгах может говориться о том, что семья может быть чем-то большим, чем привычный союз мужчины и женщины. И что в Швеции одинокий человек, живущий со своим котиком, тоже может считаться семьей. Кстати, немного позже та женщина сбавила градус напряжения и даже извинилась.

Также Света припомнила, что был случай, когда испаноязычная посетительница разорвала буклет-раскраску, отобрав ее у внука. Буклет был разработан библиотекарями специально в помощь взрослым, чтобы они могли рассказать ребенку, что такое фестиваль Прайд. В нем вообще сексуальная ориентация или секс не упоминались, а лишь права любого маленького человека выбирать, с кем дружить, и гордиться тем и таким, кто ты есть. Еще предлагалось пофантазировать и придумать человека, который бы тебе очень понравился, придумать его качества и внешность. Когда у бабули спросили о причине агрессии, то она выкрикнула: «Мой внук мальчик и вырастет мужчиной !» и сбежала, не желая вникнуть или побеседовать.

В целом же, такие случаи здесь единичные, а дети сами раскапывают всю нужную информацию. Благо библиотеки заинтересованы в свободном ее поиске.

Тут уже давно не табуируют или мистифицируют такие базовые темы, как секс, личностная непохожесть, свобода самовыражения

Вместо этого общество работает над разумным преподнесением информации для разных возрастных групп детей, стремится к по-настоящему открытому диалогу между детьми и взрослыми, делая детей активными участниками своей и общественной жизни.

Рассказывая об этом, Света привела в пример недавнюю встречу с известной в Швеции журналисткой-феминисткой и писательницей-криминалистом Katarina Wennstam. Последняя уже 20 лет назад в своих книгах и дебатах начала поднимать все то, что недавно всплыло в кампании #meetoo

— Набился полный зал серьезных взрослых людей важных общественных профессий, а также огромное количество именно подростков, и они все были в теме, — вспоминала о тех событиях Света.

Так как у государства нет стремления превратить совсем юных в пассивных овощей, то дискуссии случались порой горячие.

Будучи целиком в этом громадном разнообразии, просто сложно мыслить иначе, чем через призму мультикультуры.

Когда мы ехали в такси в аэропорт Арланда, младший брат попросил ему скинуть фотографии с ЕвроПрайда. На каждый цифровой отпечаток карнавала он реагировал бурным одобрением. Брат родился в 1997 году, и гомофобия не известна ни ему, ни его ровесникам. В такие моменты приходят мысли, что у нас и шведов намного больше общего, чем может показаться на первый взгляд. О том, сколько его много (общего), нам всем еще предстоит узнать в прекрасном и светлом будущем.

Когда мы приземляемся в Минске, как будто бы в подтверждение этих мыслей нас встретила радуга. Хороший знак.