Где минчане праздновали Новый год и как проводили новогодние каникулы пятьдесят лет назад, когда ресторанов (как нам кажется) не было, а коттедж в Раубичах снимать было не принято? The Village Беларусь, вдохновился сюжетами рождественских витрин ЦУМа, созданными вместе с картой «Халва», и уже рассказывал про то, как минчанки готовили прически и наряды к празднику. Сейчас мы выслушали рассказы тех, кто отмечал праздник в кругу семьи, в ресторанах и на городской елке. А вы бы пошли встречать Новый год в театр?

В новогоднюю ночь мы не сидели до пяти утра у телевизора

Светлана Урецкая много лет живет в доме Белполка на Грушевке. Для нее не в диковинку были многокилометровые прогулки в новогоднюю ночь.

— Я живу на улице Грушевской, и у нас всегда была особая атмосфера во дворе. Мы вырастили елку и каждый год ее наряжаем. После того как пробило двенадцать, многие наряжались в карнавальные костюмы — Деда Мороза, Снегурочки — и ходили по квартирам, поздравляли друг друга. А затем выходили все во двор, он у нас такой закрытый: дом стоит в виде буквы П. Собирались у фонтана, раньше даже выносили мангалы. Приносили с собой закуски, шампанское, петарды и все вместе отмечали. Так мы праздновали много лет в советские годы. А сейчас все больше по квартирам, по домам. Не знаю даже, как в этом году будем встречать.

А когда была помладше, в девятом классе — это был 1958 год — во Дворце профсоюзов устраивали праздник. Ходили моя старшая сестра с мужем и я с кавалером. Билеты продавались свободно, стоили недорого. Работал буфет, но поскольку мы были компанией, то заказывали столик. У меня было белое крепдешиновое платье в голубой горошек. И фотографировались мы там: стояла ширма с прорезью для лица — и вот я как будто лечу в небо, в космос.

Еще давали большой новогодний бал в Суворовском училище. Приглашали туда учащихся из соседних школ: 27–й, 21–й. И подруг своих воспитанники могли пригласить. Я несколько раз туда попадала. Танцы там, конечно, были великолепные, и оркестр духовой играл замечательный.

В кафе у нас не было принято ходить: обычно или семьями, или большими компаниями отмечали дома и во дворе. Для нас Новый год — это семейный праздник. Но часто гуляли по городу. Часа в два, когда уже напраздновались дома или во дворе, отправлялись на Советскую. С Грушевки тогда было очень удобно выходить на Московскую — по старой улице Дзержинского (в 1977–м ее переименовали в переулок Фабрициуса, а сейчас от нее осталось лишь два «огрызка» без сквозного прохода. — прим. The Village Беларусь). Попадали прямо к мосту через железнодорожные пути, тут же ходил трамвай — можно было подъехать, но все шли пешком на площадь Ленина. Тогда еще на площади стоял дом Костровицкой, там жили наши родственники. Тут же стояла елка, организовано гуляние. В парке напротив цирка тоже собирались люди, играла музыка, было весело. И на Круглую площадь порой ходили — там тоже была елка. Мы зимой иногда просто прогуливались: от нашей Грушевки и аж до парка Челюскинцев и обратно. А как-то праздновали Новый год с друзьями в районе фабрики «Коммунарка» и тогда возвращались домой на такси. Проблем вызвать машину в новогоднюю ночь не было, так что к частникам даже не обращались.

Мария Расолько в советские годы тоже ходила пешком по городу, а еще — наведывалась к соседям родителей в пригороде:

— В новогоднюю ночь мы никогда не сидели до пяти утра у телевизора. Пробили куранты, все оделись потеплее — и пошли на всю ночь. Ходили, гуляли. Мы жили за Институтом культуры, и у нас возле Клуба железнодорожников на Чкалова была районная елка. А главную елку ставили на Центральной (Октябрьской) площади. В кафе и рестораны не ходили — зато навещали друзей и знакомых. Если у детей были карнавальные костюмы — одевались зайцами и медведями, взрослые могли загримироваться под цыганку, чтобы весело было.

Иногда на Новый год приезжали к родителям в Колодищи — тогда за ночь можно было обойти чуть ли не весь поселок. У кого-то обязательно гармошка, и в гости заходили не столько поесть, сколько выпить шампанского и спеть песню. На улице бросались снежками, опрокидывали друг друга в сугроб. Брали с собой детей, и где какая горка — катались на санках. Весело было! А посиделки на всю ночь с салатами и телевизором стали популярнее уже в восьмидесятых.

Если отмечали в городе, то от ДКЖ мы шли пешком на Октябрьскую площадь: там была не только елка, но и каток. Прокат коньков был там же, с собой ничего не брали. Еще один большой каток заливали прямо на стадионе «Динамо», до него было ближе.

Новогодняя елка и каток вокруг нее — привычная зимняя картина. Помните, в «Джентльменах удачи» герой Вицина говорит: «Как на балете!..» Кстати, советские граждане любили не только каток, но и лыжи. Конечно, в новогоднюю ночь на лыжах в поход не ходили, но если праздник выпадал на конец недели, к выходным, то после бурной ночи 31–го декабря и вялого дня 1 января вполне можно было собраться той же новогодней компанией и отправиться в небольшую вылазку. Минское море, Раубичи или просто парк внутри самого Минска — отличный вариант продолжения праздника «со сменой декораций».

Как украшали город?

Мы давно уже привыкли, что Минск на Новый год светится тысячами лампочек. В витринах — шары и гирлянды, а зеленые, белые, синие, красные елки стоят чуть ли не на каждом шагу. А как украшали город в те времена?

— Я работала в продовольственном магазине, заведовала секцией, — рассказывает Мария Расолько. — Под Новый год мы украшали витрины. Никакой единой концепции не было — в каждом магазине работники оформляли как разумели. Надо было. Сами вырезали из бумаги снежинки и клеили на стекла. Накручивали вату и фольгу, выкладывали между стеклами, сверху пристраивали шары.

— Гирлянды развешивали в витринах, Дедов Морозов сажали, — добавляет Светлана Урецкая. — Подсветки, конечно, столько не было. Но витрины по вечерам освещались. Еще интересные были времена, когда у нас по всей Советской стояли громкоговорители. Это где-то пятьдесят третий, пятьдесят четвертый годы. Когда мы гуляли, то играла музыка — не только сообщения какие-то передавали. Муж моей сестры переехал из Украины и когда впервые увидел репродукторы на улицах, то сказал — что это, мол, за деревня: идешь по городу, а тут музыка играет; у нас на Украине этого нет.

Витрина ЦУМа в новогоднем оформлении в середине шестидесятых — это парочка больших пенопластовых снежинок, стилизованная елочка и надпись «С Новым годом!» — вот и все. Среди этого небогатого новогоднего антуража — девушки-манекены в летних платьях и галантерейные товары.

Официант, дичь!

В советских городах общепит был развит хорошо, а кафе и рестораны строили даже в глубине микрорайонов, среди панелек. Уже в 1947–м, после войны, в городе работали четыре ресторана: «Заря», «Лето», ресторан фабрики-кухни и на железнодорожной станции Минск-Пассажирский. В шестидесятых справочники отмечают уже по дюжине кафе и ресторанов, в семидесятых — по два с лишним десятка, а в 1982 году — 24 ресторана на 5 905 мест и 66 кафе на 5 500 мест, а также 563 столовых, из которых несколько десятков были доступны для любого прохожего с улицы.

Отпраздновать Новый год в ресторане — не только приятно, но и престижно. Правда, далеко не каждое заведение работало ночью. Кроме того, в некоторые рестораны и в обычные дни надо было покупать входной билет. Вход в комсомольско-молодежное кафе «Сузор’е» на улице Якуба Коласа стоил рубль, в «Каменный цветок» на Толбухина — полтора рубля, в бар гостиницы «Планета» на Парковой магистрали, а также в кафе «Красный мак» и «Лабиринт» (оба — на Партизанском проспекте) — 2 рубля, в пивной бар «Шинок у Лявона» на Веры Хоружей — 2,5 рубля, в «Рябинку» на Опанского — 3 рубля. Кое-где на эту сумму накрывали обеденный стол, где-то выставляли лишь закуски. В ресторане «Журавинка» на улице Янки Купалы надо было сделать минимальный заказ на 7 рублей.

Причем, по рассказам завсегдатаев, если ты заказывал на минимальные семь рублей или на семь с мелочью, официантка смотрела на тебя с пренебрежением. А уважение в глазах включалось при сумме заказа от 10–12 рублей. Но даже за такую официальную цену входного билета в ресторан частенько было не пробиться — нужно было совать «рубчик» швейцару. Конечно, в новогоднюю ночь просто так с улицы в ресторан было не попасть. Минчанка Галина вспоминает:

— Почти каждый Новый год в советское время мы отмечали в ресторане. Мне сейчас шестьдесят пять, а тогда было двадцать пять, тридцать, да и в сорок тоже праздновали. Ходили и в «Журавинку» старую, до переделки, и в «Минск» напротив вокзала, и в ресторан гостиницы «Турист», и в другие. Заранее, где-то за месяц, определялись, кто как будет отмечать праздник, и заказывали столики. А какой ресторан покруче — так и за два месяца. Говорили, сколько нас будет человек — двое, четверо, шестеро, десятеро, и сколько понадобится столиков. Там был определенный набор блюд, который мы обязательно должны были заказать, — и водка, и горячее, и салат «горошек», и прочее. И потом: всегда можно было что-то принести с собой. Но это неофициально, конечно, под полой. Поэтому всего-всего хватало. Но это было посильно нашему кошельку: моя зарплата составляла 80 рублей, и у мужа еще 90. Не только я: все могли себе позволить.

Там был и Дед Мороз, и Снегурочка, и дискотека с песнями и танцами. Пока все еще были при здравом уме — тогда участвовали в розыгрышах, конкурсах, танцах. А когда уже выпьешь, то и Снегурочка не нужна, сами себе розыгрыши устраивали. Музыка играла, солист пел, можно было песню заказать какую-то. Сидели так до самого утра. Транспорт не ходил, только такси — шли к водителям или заранее договаривались, кто с машиной может развезти по домам. Мы жили на Автозаводе, и я помню, как однажды под дождем шли от ресторана «Минск» на вокзал и стояли в очереди на такси, чтобы уехать домой.

Новый год — праздник культурный

Светлана Урецкая припомнила, что однажды ходила на новогодний концерт в Оперный театр — тогда все интересовались искусством, ходили по театрам. Была оперная программа, хороводы, бальные танцы: вальс, танго, фокстрот. Минчанин Анатолий Яновский рассказывает:

— Я тоже ходил на новогодний вечер в Оперный театр. Это был примерно 1973 год, и вроде тогда впервые устраивали такой вечер в театре. А потом уже проводили их регулярно. Я был студентом, стипендию мне платили 35 рублей, и если бы это было дорого, я бы запомнил. Думаю, билет стоил до рубля, может быть, даже 50 копеек. Квиток продавался в обычной кассе, распространяли и у нас в институте. Студенту-то пойти обычно некуда, разве что в общежитии, но не все любители по общагам праздновать.

Что там происходило? Был концерт, выступали артисты. Я тогда регулярно ходил в оперу, очень популярны были Зиновий Бабий и Виктор Чернобаев. Не помню, выступали ли они на том концерте. Но были и оперные номера, и балетные.

Сам концерт проходил в зале, все места заняты. А на двух этажах в вестибюле устраивали танцы, играли инструментальные ансамбли. На одном этаже — бит-ансамбль, на другом — более «старорежимный»: вальсы и все такое. Публика — от студентов до возрастных людей, и музыка была на все вкусы. И, соответственно, работали буфеты — они в оперном всегда были хорошими. Оперно-балетный концерт шел где-то с восьми до десяти вечера, а потом уже началась развлекательная программа: елка, Деды Морозы, Снегурочки, конкурсы-подарки. Кто-то уезжал пораньше, другие перемещались за столики, пили, веселились. Насколько я помню, это продолжалось часов до четырех–пяти утра.

Под конец существования Советского Союза можно было не только сходить на праздничную елку, но и позвать праздник к себе в гости. Газеты пишут, что в 1988 году минчане впервые смогли пригласить Деда Мороза на дом. До этого под бородой домашнего Деда Мороза скрывался папа, сосед или добрый родственник.

Материал подготовлен при поддержке карты рассрочки «Халва».

В этом году карта рассрочки «Халва» стала партнером рождественских витрин ЦУМа. Окна универмага заиграли разными сюжетами о том, как минчане готовятся к Новому году. Это восемь новогодних динамических инсталляций с историями о выборе подарков, праздничных нарядах, зимних развлечениях и уютных рождественских вечерах. Поэт Андрей Хаданович написал стихи специально для этого проекта, а команда художников, декораторов и костюмеров работала над тем, чтобы за стеклами магазина крутились фигуристки, летали детские рисунки, выросла елка из плюшевых медведей.