Спецпраекты«Можно жить без романтических отношений»: Как миллениалам не бояться жизни и смерти

Как не бояться быстрого течения времени? Пугает, когда понимаешь, что ты живешь почти в 20-е годы

Елена Новикова: На самом деле никак. Вопрос лишь в том, как ты это время наполняешь. Есть два диаметрально противоположных подхода. Первый — когда не знаешь, чем заняться и убиваешь время. Другой — когда спешишь добиться какой-либо цели и не замечаешь, как утекают часы.

Самое главное правило «упускания» времени — это жить не здесь и не сейчас, бежать из прошлого в будущее. Как этого избежать: по сто раз на дню обращать свое внимание на то, что ты делаешь именно в этот момент. Например, «я иду на работу», «я вижу первую листву на деревьях». Если фокусироваться на том, что происходит именно здесь и сейчас, старость наступит еще нескоро.

Да, все страхи в итоге сводятся к страху смерти

Но здесь и сейчас смерти нет. Ты должен спрашивать себя: «Что лучшего из возможного я могу сделать прямо в этот момент, даже если умру в следующую секунду». Например, я могу регулярно говорить любимым, что люблю их, играть с кошкой, заниматься любимой работой. Если завтра наступит смерть, мне не будет жалко прожитого времени. Здесь и сейчас я делаю лучшее из возможного.

Наше поколение называют одиночками. Как получать удовольствие от одинокой жизни?

Павел Зыгмантович: Обычно, когда говорят про одиночество, подразумевают романтические отношения. Но это лишь подвид отношений. Приведу пример. Можно ли не есть молочные продукты? Можно, если человек получает нужные питательные вещества из чего-то другого. А можно ли вообще не есть? Нет, иначе он умрет. Так и с отношениями — без них мы умрем.

Одиночество — глобальная проблема. Есть два виде одиночества: эмоциональное и социальное. Эмоциональное — «мне есть с кем поговорить, но я не люблю этих людей, а они не любят меня». Социальное — «мне вообще не с кем поговорить». Социальное одиночество плохо, эмоциональное еще хуже, а одиночество и социальное, и эмоциональное убивает. Не может такой человек чувствовать себя хорошо — за исключением случаев, когда у него есть религия, какая-то большая светлая идея, ради чего это все.

Но если нет, то одиночество — почти болезнь: оно приводит к тому, что люди больше болеют, чаще умирают, начинают вести себя странно, в том числе и небезопасно.

Да, можно жить без романтических отношений. Но очень важно находиться в социальной группе, переплетенной эмоциональными связями, пускай даже в интернете.

Получать удовольствие от одиночества невозможно — это то же самое, что получать удовольствие от голода

Наверное, какое-то время можно этому радоваться, но потом человек умирает.

Елена Новикова: Быть интересным самому себе. Да, человек — животное социальное, нам нужны другие люди (в большей или меньше степени в зависимости от особенностей нашей психики). Но проблема быть одному заключается в том, что мы себя не знаем. Это очень крутой опыт — узнать, что мне интересно, чем я могу заняться, если останусь наедине с собой.

Говорят, нужно влюбиться в самого себя. Приведу сравнение: когда вы в кого-то влюбляетесь, вам интересно его слушать: что ему нравится, чем увлекается. А попробуйте составить список, что любите вы. Например, можете задать себе вопрос: «Что бы ты сказала о человеке, который слушает такую музыку или любит такие блюда?».

Стоит относиться к себе с любопытством, которое мы обычно позволяем только в отношении другого человека

Хороший опыт — узнать у друзей и знакомых, какие качества они в вас видят. Это такой социальный портрет, который позволяет посмотреть на себя со стороны и подумать: «Почему люди могут про меня так думать? Какие качества есть во мне?».

В интернете полно тестов вроде «какое ты животное» или «какая ты картошка». Это как раз про интерес к себе: я хочу посмотреть на себя через призму чего-то — будь то картошка, цветок или лошадь. Так люди действуют исподтишка: «Скажи мне, кто я».

Почему мы грустим по временам, когда даже не жили, например, по Советскому Союзу или 80-х в США?

Константин Минкевич: Люди сравнивают то, что они наблюдают, со своими представлениями о чем-либо, например, о каком-то времени в прошлом. Причем эти представления могут быть вообще не связаны с реальным прошлым, но в их глазах они оказываются более привлекательными, чем окружающая реальность. В конце концов, придумать-то можно что угодно. В итоге люди начинают испытывать такого рода ностальгию.

Понятно, что двадцатилетние никогда не ели советского пломбира. Но им рассказали, что советский пломбир вкуснее, «настоящее» современного, они в это поверили, и стали переживать, что не знают этот вкус и вообще не жили в таком хорошем месте и времени, игнорируя остальные моменты.

Не знаю, насколько сейчас это движение в моде, но лет 20 назад были активны реконструкторы, которые «восстанавливали Средневековье». Опять же — они выбирали какие-то красивые образы: мужественный мужчина, женственная женщина, надежные доспехи, красивые платья, турниры, поединки и прочее, но их не интересовали ни высокая смертность, ни отсутствие электричества канализации, средств гигиены и вакцинации.

Люди создают у себя в голове привлекательную картинку, в которую верят, и начинают по ней горевать

Причем подобные переживания могут довести человека до клинически значимой депрессии. И все — лишь из-за картинки в голове.

Как поступать, чтобы обида не перерастала в злость? Нужно ли вообще ее «душить», или ей обязательно следует давать выход?

Елена Новикова: Злость — это реакция на нарушение твоих границ. Если обида не переходит в злость, у тебя нет шансов защититься. Ты просто вытер слезы и в следующий раз попал в такую же ситуацию. А если ты разозлился и сказал: «Пожалуйста, не делай так», у другого человека есть шанс остаться с тобой в отношениях и не причинить тебе боль. Не злиться — это катастрофа.

Вопрос здесь в другом — как экологично выражать свою злость. Есть разница между оскорблением и словами «это причиняет мне боль, пожалуйста, не делай так». Но для начала нужно понять, что вообще с тобой происходит. Так мало людей, которые способны сказать здесь и сейчас «я обиделся». Они скорее оскорбят, потом добьют, а через неделю скажут «ой, я, наверное, обиделся, извини». Чтобы осознать свою обиду, нужен высокий уровень самопознания, и этому нужно учиться.

Есть такая шутка, что лучшая помощь своему ребенку — это собственная психотерапия до его рождения.

На самом деле злиться на родителей — это нормально

Странно ничего не делать со своей злостью, и в таком случае лучше пойти к психологу. Смысл психотерапии — это прийти к прощению и отделению от родителя: понять, что он сделал все что мог, а теперь ты разбираешься с тем, что есть.

Как не стать плохим родителем? Никак. Говорят, что если ты родитель, то уже плохой. Есть такое понятие в психотерапии: каждый ребенок найдет свою травму. Раньше в воспитании детей был перегиб в плане — ровнять всех под одну гребенку. Теперь же существует перегиб в сторону индивидуальности: «Мой ребенок самый лучший и талантливый, я все сделаю ради него». Но в таком случае родитель как бы теряется. Ребенку с 1,5–2,5 лет нужно давать понять, что у мамы есть свои желания и потребности, иначе он вырастет потребителем.

Ребенок учится, глядя на вас: отношению к людям, образу жизни, адекватному выражению эмоций. Как у нас привыкли относиться к детям: «Ты ничего не понимаешь, иди к себе, взрослые решат». В таком случае бесполезно учить его уважению к личным границам. А если вы придете к компромиссу, то он автоматически усвоит, что границы — это нормально. Или что нормально говорить о своих чувствах.

Детей нужно обучать обращаться со своей агрессией, чтобы они не думали, будто они «злые дети». Нужно прокачивать свою злость, иначе они будут слишком мягкими и не смогут отстаивать свои границы. В любом случае поможет внимание к себе и своему ребенку — что же с ним происходит, что он чувствует — и уважение к его состоянию и эмоциям.

Павел Зыгмантович: Да, у детей много обид на родителей — это следствие фундаментальной ошибки атрибуции, то есть, склонности приписывать ошибки человека его злодейскому характеру, при этом преуменьшая ситуативность. Например, папа накричал на ребенка — папа плохой. Хотя ребенок был перевозбужден, а папа устал после работы. Никто из них не плохой, но запомнился таким.

Надо понимать, что мало родителей, которые хотят плохого своим детям. Просто их никто не учит, как быть родителями. Как неквалифицированный человек может не наделать ошибок? Это все равно, что отправить человека с улицы в травматологию.

Раньше, в больших семьях, дети видели, как ухаживать за младенцем (это называется викарное научение). Но где сейчас 16-летний подросток может увидеть, как нужно укладывать младенца спать?

Обратите внимание, что наши бабушки не говорят плохого про своих родителей. Но когда деревенская культура стала потихонечку разрушаться и превращаться в городскую, вот тогда-то количество претензий к родителям резко пошло вверх. Во-первых, потому, что квалификация родителей стала резко падать, а, во-вторых, дети стали резко понимать, что хотят другого. Но нужно понимать, что ваши родители воспитывали нас как умели.

Как сделать, чтобы дети на тебя не обижались? Никак. Идеальным родителем вы не станете, а ребенок все равно найдет, из-за чего пострадать.

Здесь можно не стараться вести хорошо — просто старайтесь не вести себя плохо: например, не орать на ребенка, не бить.

Думаю, здесь нужно сменить дискурс.

Концепция, что все проблемы из детства, мягко говоря, неверна

Огромное количество исследований показывают, что да, ранние стрессы могут впоследствии влиять на ребенка. Но не меньшее исследований показывают, что при определенных условиях стрессы — развод, потеря родителя, физическая травма — не оказывают никакого влияния. Детская психика очень эластичная — если бы это было не так, наши предки не смогли бы выжить.

На самом деле ключевым параметром является эмоциональная близость со значимым старшим. У ребенка папа может пить, бить маму, но если у ребенка есть эмоциональный контакт с мамой, старшей сестрой или бабушкой, это не повлияет на его психику.

Вера, что детство определяет всю жизнь, иллюзия, так же, как и вытесненные воспоминания или идея, что катарсис снимает психологические проблемы. Это все пришло к нам из 19 века, и пора бы от всего этого отказаться.

Почему наше поколение все труднее удивить?

Константин Минкевич: Я бы так не сказал. Во все времена молодые люди — лет 20–25 — были нигилистами, отрицали все на свете, изображали пресыщение. Но в то же время являлись, возможно, более ранимыми, чем старшее поколение. Просто сейчас люди получили возможность доносить свое мнение на различных площадках в сети, и из-за этого может сложиться впечатление, будто их уже ничем не удивить.