Лявон Вольский выпустил новую пластинку «Гравiтацыя», а The Village Беларусь попросил своего музыкального журналиста этот альбом послушать и оценить.

Новый альбом Лявона Вольского «Гравiтацыя» — первая работа, написанная без прямой оглядки на смерть жены музыканта. Я специально отмечаю эту частную подробность, поскольку большие трагедии всегда меняют людей, и вопрос о том, каким образом — очень болезненный. Предыдущая пластинка, «Псiхасаматыка», в существенной части был мемориальной, несколько смурной и, в силу этой своей сущности, немного за границами нормальной критики. Было непонятно, как после этого сможет выглядеть новый диск.

Особую тревогу вызывали предваряющие пластинку синглы «Аперацыя Адукацыя» и «Русская песня», которые выглядели плакатно и несколько примитивно — конечно, Вольский, но не лучший Вольский. Слава богу, сама пластинка оказалась сюрпризом приятным.

Не то, чтобы Вольский переродился — тут очень много знакомого, и полуюмористические гражданственные композиции, вроде «Войска», и гранж-эстетика, и манера пения — это осталось, да и вообще, если спросить: а что, собственно, поменялось? — прямо так пальцем и не покажешь. Но альбом явно имеет какие-то неуловимые, новые качества, которых мы на предыдущих пластинках Вольского не слышали — качества тонкие и проистекающие из нюансов, опять же, тонких.

Во-первых, я хочу отметить очень удачный звук и продюсирование альбома. Менее отточенные, грязноватые аранжировки делают звучание живее, доступнее. Достаточно неожиданное звуковое решение — гулкая коробчатая реверберация, общее ощущение смазанности звука — работают в пачке с такой партитурой и создают ощущение звучания, которое, с одной стороны, почти DIY, с другой — имеет отчетливый психоделический, почти потусторонний характер. Невозможно избавиться от ассоциаций с поздней «Гражданской обороной» — но в самом лучшем смысле.

Во-вторых, композиционно альбом решен очень тонко. Песни, которые были слабоваты в качестве синглов, в рамках пластинки четко становятся на свои места между более серьезными, глубокими, лирическими треками, такими как «Лепшыя на свеце» и «Знiклыя людзi». Грубая плакатная эстетика работает контрапунктом к сложному сентиментальному лиризму: сплетаясь вместе, они рисуют сложную картину мира, в котором много войны, принуждения, угнетения. Но все эти вещи — лишь фон для жизни частной, счастья частного, и более глубоких трагедий — также, конечно, глубоко частных.

Эта широкая экспозиция сбалансирована тут идеально и, снова-таки, создает впечатление невероятное, психоделическое. Центральная (на мой взгляд) композиция диска — «Знiклыя Людзi» — в контексте альбома вызывает полный спектр эмоций: от трансцендентного ужаса до сентиментального катарсиса. И даже финальный выкат в 12–м треке в экзальтирванный рок-гимн в стиле ранних 90–х картину совершенно не портит — поскольку после тяжелых переживаний, зимы и войны какая-то разрядка необходима.

Альбом получился, безусловно, менее громящим, клеймящим и четким, чем «Грамадазнауства», не таким откровенным, как «Псiхасаматыка», но при всем при том, на мой взгляд, сильнее каждого из них — за счет многомерности, сложности и законченности картины, которую он рисует. «Знiклыя людзi» — вообще трек невероятной силы и таланта, невероятная удача для любого музыканта. Такая тонкость, внимание к несущественным деталям, дотошность и цельность, когда крохотные, незначительные вещи работают на огромное единое целое, и называется мастерством, которое приходит только с опытом. А Вольский, конечно, мастер.

Текст: Конрад Ерофеев

Фото: Budzma