Пока многих зрячих в музей калачом не заманишь, незрячие люди хотят видеть искусство, пускай не глазами, но пальцами. Специально для таких ценителей творческая группа «Мивия» разработала уникальный комплекс, состоящий из тактильных картин и сопровождающего оборудования. Чтобы узнать, насколько это нужно, The Village пообщался с участниками проекта и попросил незрячую девушку оценить их работы.

«Зрение у незрячего — это его руки. А у нас, даже когда в магазине просишь пощупать потенциальную покупку, не всегда хотят давать»

Чтобы протестировать удобство тактильных картин на практике, мы пригласили независимого эксперта — минчанку Татьяну Сацук. Уже восемь лет из своих двадцати шести девушка не видит. Многочисленные операции вернули только ощущение цвета и смутные очертания объекта. Однако Татьяна по-прежнему любит познавать окружающий мир. Пускай академические музеи для нее бесполезны, но заведения вроде Музея кота или «Квантума» вполне доступны и понятны. Татьяна со смехом рассказывает, как однажды залезла в осушенный к зиме фонтан в Александровском сквере, чтобы узнать, как выглядит статуя мальчика с лебедем.

Текст

тамара колос

Фотографии

Александр обухович

— Я раньше ничего не слышала о тактильных картинах. Наверное, потому, что таких проектов очень мало, — говорит она.

Мы привели Татьяну в мастерскую Анны Белогурцевой, где хранится часть созданных в рамках мастер-класса работ. Анна раскладывает перед девушкой глиняные барельефы: «Космос» Язэпа Дроздовича, «Возвращение» Василия Сумарева, «Мальчика в соломенной шляпе» Ивана Хруцкого, «Портрет Марка Шагала» Юдэля Пэна и копию самой первой тактильной картины «Фрукты». Девушка внимательно ощупывает шершавую поверхность, делая замечания по существу: «Здесь очень хорошо выполнены глаза… а тут нащупываются вещмешок и сапоги. Это военный, верно? А вдали… какое-то животное, не могу понять. А, точно, корова! А зачем вы покрыли картины краской? Гораздо приятнее гладкая поверхность». Затем подводит итог:

— Мне больше понравился портрет Марка Шагала и «Возвращение». В «Мальчике в шляпе» хорошо вылеплено лицо, но эти шероховатости сбивают с толку. Одна половина воротничка гладкая, а другая шершавая, складывается впечатление, будто это два разных предмета.

— Мы вырашылі, што можна штосьці пафарбаваць, калі чалавек адрознівае светлае і чорнае. Гэта наш эксперымент, — поясняет Анна. — У партрэце Шагала неабпаленая гліна. То бок, лепш яе нічым не пакрываць?

— Не-а. Лучше всех сделана, очень приятна на ощупь... Как для незрячего, здесь все четко и понятно, — выносит вердикт Татьяна.

Критика принята. Процесс создания тактильных картин в Беларуси еще не отработан, так что опыт приобретается путем проб и ошибок.

— Напрыклад, у маім нацюрморце «Фрукты» Хруцкага ў стакане плавала долька лімона, але ад яе прыйшлося адмовіцца, бо такое немагчыма перадаць. Адмовіліся і ад птушкі, якая п’е з шклянкі. Бо як гэта паказаць? Толькі палову птушкі? Таксама многа ў жывапісе ідзе не на дэталізацыю, як у Хруцкага, а на мазок, экспрэсію, — говорит Анна.

Она достает пластилиновую заготовку своей новой работы — «Яблочного спаса» Сергея Сотникова — и поясняет на ее примере весь процесс производства. Вначале из пластилина или глины лепится изображение, вокруг которого делается опалубка и заливается гипс. Как только он застынет, опалубка снимается и получается форма. В нее набивают глину. Пока материал сырой, некоторые детали еще можно подправить. Но после сушки сырье приобретает каменную твердость.

В производстве возникает множество нюансов. Например, нужно следить, чтобы в глину не попали пузырьки воздуха, иначе картина просто лопнет. Кроме того, нельзя, чтобы слой глины был слишком толстым или слишком тонким. В первом случае работа треснет, во втором — при сушке скукожится, как чипсы. Вот почему много произведений приходится переделывать по нескольку раз. Но Татьяна уверена, что усилия того стоят:

— Я думаю, что это однозначно нужно делать, пускай процент незрячих у нас и не такой большой. У меня есть незрячая с детства подруга. И она говорит: «Если мне скажут взять круг, я не пойму, чего от меня хотят. Да, если дадут в руки, я запомню, как он ощущается. А как выглядит, никогда в жизни не пойму». Незрячие с рождения люди не знают, что такое голубой. Начинаешь им говорить, что это цвет неба, а они отвечают: «Я не знаю, как выглядит небо». Они не имеют представления о том, что такое цвет.

Зрение у незрячего — это его руки. А у нас, даже когда в магазине просишь пощупать, смотрят: «Ка-а-ак?» Понимаю: экспонаты можно повредить, но ведь так и надо — щупать и трогать. Мы же все определяем на ощупь.

Сейчас тактильные картины ожидают своего часа в мастерских художников. Но как только оборудование будет смонтировано, они появятся в музеях Минска.

«Представьте, что в музее выключили свет»

— Когда мы приходим в музей, для нас самое главное — видеть. А теперь представьте, что в музее выключили свет. Это некомфортная ситуация. Незрячий не может воспринимать живопись по одной простой причине — он не способен ее осязать, лишь слышать, как о ней рассказывают, либо читать описание. Цель создания тактильных картин — чтобы все мы чувствовали себя комфортно в одинаковых условиях, — рассказывает руководитель программы «Мивия», организатор проекта «Невидимые картины» Людмила Скрадаль.

В 2015-м по ее инициативе в Национальном художественном музее появились первые тактильные интерпретации в Беларуси — «Фрукты» Ивана Хруцкого в исполнении Анны Белогурцевой и «Зимний сон» Витольда Белыницкого-Бирули авторства Натальи Цеван. Тогда же творческая группа «Мивия» в содружестве с эксподизайнерами и специалистами по электронике разработала стойки с интуитивно понятной навигацией. По словам Людмилы, аналогов подобному оборудованию нет. Его отличительная особенность — удобство для пользователя. Незрячему человеку достаточно снять наушники со стойки и надеть их, чтобы началось воспроизведение аудиодорожки. По окончании записи слушатель просто возвращает наушники на рычаг — и дорожка автоматически переходит к началу.

— Да, за границей есть глобальные проекты с 3D-принтерами, которые копируют шедевры, копии шрифтом Брайля, тактильные оттиски. Но все это не является единой инсталляцией. Это не стойка, разработанная для всех, не протестированная на незрячих картина, не смонтированное оборудование. Мы в свое время поездили по Европе, посмотрели на опыт музеев в Голландии, Германии, Латвии, Польше, России и ничего подобного не нашли, хотя и были в ведущих учреждениях. Потому-то мы и решили создать целостный продукт, который — бери и пользуйся, — заверяет Людмила.

Однако даже хорошее можно улучшить. Спустя два года «Мивия» разработала следующее поколение упомянутого оборудования, которое предназначено для новой коллекции тактильных картин. Десять работ планируется представить в минских музеях и галереях изобразительного искусства этим летом.

— Новое оборудование имеет те же функции для пользователя, но для нас оно менее затратно и более удобно в процессе монтажа. Плюс механические кнопки заменены на сенсорные. А самое главное, что, завершив установку этого оборудования и протестировав его в наших музеях, мы сможем выставить его на продажу. Все заинтересованные учреждения смогут закупать его через производителя, — подчеркивает Людмила.

«Пальцы были стерты в мозоли, но мне своих рук вообще не жалко»

Оборудование, стойки, аудиозаписи, сами тактильные картины — все изготавливается на общественных началах. До недавних пор проекты группы «Мивия» финансировались семьей Скрадаль. Но теперь средства на закупку материалов и оборудования для «Невидимых картин» выделил спонсор — БПС-Сбербанк. Также огромную поддержку оказывает конкурс социальных проектов Social Weekend. К примеру, его силами в Беларусь был приглашен украинский художник Михаил Плужник-Гладырь, который в марте прошлого года провел мастер-класс по созданию тактильных интерпретаций.

Десять мастеров — художники, архитекторы, студенты — выбрали понравившиеся картины и создали рельефные копии для белорусских музеев. Авторство одной из лучших работ принадлежит не профессионалу, а 15-летней школьнице с инвалидностью.

У Юлии Стефняк — детский церебральный паралич. Несмотря на то что девушка передвигается в коляске, она весьма независима. В большей степени это заслуга родителей, с малых лет приучавших дочь к самостоятельности. В результате Юля не только заботится о себе сама, но и помогает другим.

Первым проектом подобного толка стало изготовление тактильных картин. У Юли тогда даже не возникло вопроса, участвовать или нет — у нее есть незрячие друзья, которые также хотят видеть искусство, пусть и руками. И вместе с сестрой-двойняшкой Леной девушка отправилась на занятия. Лена взялась за сложное произведение — «Зиму за окном» Леонида Щемелева, а Юля лепила «Возвращение» Василия Сумарева.

— Я даже считала это своим долгом — сделать для незрячих людей хоть одну картину и дать шанс почувствовать то, что видим мы, — вспоминает Юля. — Сразу определилась с картиной, потому что она всегда вызывала у меня сильные эмоции. И я хотела передать эти ощущения незрячим. Помню, какой для меня стало неожиданностью, когда именно мою картину Михаил поставил в пример. Я так старалась сделать пластилиновую форму! Пальцы были стерты в мозоли, но мне своих рук вообще не жалко. Я знала, что делаю правильное и хорошее дело.

Примерно в то же время сестры задумались над тем, как приспособить жилье под человека с особенностями. Через несколько месяцев после мастер-класса Юля и Лена уехали на семинар по социальному предпринимательству и начали работу по созданию доступной мебели для незрячих и колясочников. Сейчас в их планах — собрать первую кухню для людей на коляске и протестировать мебель у себя дома. Несмотря на занятость, Юля не планирует ограничиваться одной тактильной картиной:

— Хочу ли я увидеть свою работу в музее? Конечно! Это как вишенка на торте. Но, конечно, рядом с картиной должен быть аудиогид. Иначе, если бы мне завязали глаза, подвели и показали, я бы не сказала, что это за произведение.