Каждый год в пустыне Блэк-Рок (штат Невада, США), проходит восьмидневный фестиваль искусств Burning Man. Участники стараются подобрать костюмы, которые бы подходили под апокалиптические пейзажи.

Беларусы Никита Микадо (сооснователь и CEO PandaDoc) и его жена Злата Доморад, которые сейчас живут в Калифорнии, не раз посещали «Пылающего человека». В этом году они обратились к молодому беларускому дизайнеру за парными костюмами. 25-летняя Агата Каробка разработала эскиз с высокими головными уборами, серебряными перьями и плащами. The Village Беларусь побеседовал с Агатой о том, что такое «костюмный энвайронмент» и почему подобные костюмы так дорого стоят.

Текст

Тамара Колос

Фотографии из архивов

Златы Доморад

Агаты КаробкА

«Полтора месяца я вручную, как китаец, вырезала все эти лепесточки»

— Думаю, нас с Никитой и Златой свела судьба. Злата стала готовиться к фестивалю еще за год и вышла на мою страницу через Мелитину Станюту — мы занимались с ней в детстве гимнастикой, а позже я делала ей костюмы для гала-шоу.

Злату привлекли мой проект со светодиодами для театра: я создала «патронусов» для постановки «Гарри Поттера». Она захотела такие же, но я ее отговорила: подобные костюмы много весят, их будет тяжело перевезти плюс придется заранее заказывать материал из Китая.

Я успела сделать костюмы за полтора месяца, потому что нашла к тому моменту нужный материал и создала свою авторскую фактуру. Как правило, большую часть в создании костюма занимает именно поиск материалов. Плюс мне повезло, что Никита и Злата приехали на лето к родителям и могли участвовать в примерках.

Они также проконсультировали меня, что в пустыне Невады днем жарко, ночью холодно и часто поднимается пыль. Попросили дополнительные сумочки, карманы, и в результате пошло отклонение от первоначального эскиза. Потому что важно создать не только эффектный, но и комфортный костюм, чтобы в нем было удобно двигаться и танцевать. Так как я занимаюсь костюмами для танцоров, то обращение было по адресу.

Полтора месяца я вручную, как китаец, вырезала все эти лепесточки и наклеивала на тканевую основу. Костюмы получились разборными: их можно носить в трех вариациях, в частности, плащи снимались. Металлический каркас для головных уборов я заказала у мастера, который занимается костюмами для кабаре. Помню, Злату привело в восторг то, что этот гигантский ирокез не сваливался, и она могла спокойно двигать головой.

Обувь ребята заказали в США — примерно такой же фактуры, что и костюм. Танкетка в 15–20 сантиметров и еще ирокез над головой в 30 сантиметров — выглядели они очень величественно . Злата потом рассказывала, что на фестивале к ним подходили и фотографировались. Она с Никитой оказались в числе наиболее подготовленных.

«Костюмом из целлофановых пакетов ты никого не удивишь»

— Вообще, когда костюм уже подходит к концу, меня начинает от него буквально тошнить, и я хочу, чтобы это поскорее закончилось. Потому что когда ты видишь его каждый день и постоянно вырезаешь эти лепесточки, тебя в итоге начинает выворачивать. Кажется, что все плохо, нужно переделывать, а времени уже нет. Но когда я вижу довольные глаза клиента, то снова влюбляюсь в этот костюм. Все, я счастлива.

Сколько стоит такой костюм? Скажем так — когда я называю цифру, люди, как правило, пугаются, так как не понимают, что за ней стоит. А ведь это месяц подбора материалов, поисков по магазинам (не только тканевым, но и строительным), затем создание эскиза, лекал. Потом ты начинаешь что-то делать — и бац! Твоя идея обрывается. Ты понимаешь, что не можешь сделать уже согласованный эскиз, и тебе надо придумать что-то новое. Получается, эти пугающие цифры покрывают все усилия.

Да, костюм стоит в любом случае больше тысячи долларов, особенно с учетом материалов — они очень дорогие. Плюс там еще кожа, фурнитура и даже серебряная поталь.

Почему на наших фестивалях не встретить такие костюмы, как на Burning Man? Во-первых, у нас не проводятся международные фестивали подобного масштаба. Во-вторых, все дело в деньгах. Даже если заказывать костюм в театре, все равно выйдет очень дорого. Нужно заплатить мастеру за работу и, кроме того, у нас очень дорогие материалы. Костюмом из целлофановых пакетов ты никого не удивишь — это будет поделка. Чтобы все спрашивали: «Вау, из чего это сделано?», нужно вкладываться.

«Преподаватели не знали, что это и зачем, но поставили «десятку»

— До Златы и Никиты у меня не заказывали костюмы такого толка. Дело в том, что эта ветвь искусства в Беларуси абсолютно не развита. Это не дизайнерская одежда, а отдельный вид текстильного искусства — «костюмный энвайронмент» или «костюмная среда». Он распространен в основном в Америке и Новой Зеландии.

Дело в том, что мы рассматриваем человека не как личность, а как пустой холст, на котором рисуем картину — только не на плоской поверхности, а на объемном теле. Получаются двигающиеся арт-объекты. Такие костюмы не предназначены для ношения или театральных постановок. Они могут экспонироваться на выставках или участвовать в перформансах.

Я случайно узнала об этом виде искусства, когда готовила дипломную работу в Академии искусств. Я заканчивала по специальности «текстиль», но мне не хотелось делать гобелен или батик или шить простую одежду. Я понимала, что моя ниша — либо театр, либо что-то еще. И я выбрала «что-то еще».

Я первой в Академии вообще затронула эту тему. Преподаватели не знали, что это и зачем, но поставили «десятку». Это была моя первая работа, которую я бы назвала своей визитной карточкой и отправной точкой в будущее.

Коллекция называлась «Хранители» и состояла из пяти костюмов, посвященных беларуской мифологии: «Лесавик», «Хранитель болот», «Уж», «Рыбий король» и «Птичий король».

Почему я продолжаю «птичью» тему? Наверное, недостаточно оторвалась в дипломе. За время работы у меня накопилось множество новых идей, которые не подошли по концепции. Может, позже я вернусь к фактуре ужа или рыбы, но пока меня интересует фактура птицы. Мне захотелось сделать моего мифологического птичьего короля более адаптированным к жизни, и из этого родилась коллекция «Сорока» для конкурса Mark Formelle «New Names».

К сожалению, тот конкурс я не выиграла: сделала слишком сложные вещи, которые не подходили для массового производства. Но недавно я получила грант участия на «Адмиралтейской игле» — международном конкурсе молодых дизайнеров в Петербурге, который пройдет в декабре. Представлю в декабре свою новую коллекцию, которая вновь будет связана с Беларусью — далеко не все пока сказано.

«Почему жуткое не может быть красивым?»

— Я люблю использовать в своих костюмах яркие элементы. Возможно, все идет из детства и занятий гимнастикой: мы красились и выступали в блестящих купальниках. Причем в жизни мне не очень нравятся вещи, украшенные камнями, но что касается арт-костюмов, искусства, то там без блеска невозможно. Он завораживает.

Как не скатиться в пошлость? Но ведь Gucci и Dolce&Gabbana почему-то же не скатываются! Сейчас камни и блестки вообще в тренде. Люди привыкли ассоциировать стразы и блестки с леопардовыми кофточками и дешевыми вещами. Но это стереотипы. Можно делать вкусно и ново даже со старыми материалами. Здесь вопрос не в том, сколько камней, а как их распределить, чтобы выглядело стильно и модно, а не со Ждановичей.

В сфере «костюмного энвайронмента» мне нравится прекрасная украинская художница, которая сейчас работает в Москве — Алиса Гагарина, а также польская художница по костюмам Агнешка Осипа, которая создает какое-то подобие русских кокошников и украшает их бусами и черепами. Мрачноватая тема, но, в принципе, мои вещи тоже не слишком радостные. Во всей моей дипломной коллекции присутствует некая мрачная сторона: это жуткие твари без лица. Но почему жуткое не может быть красивым? Прекрасным бывает не только няшное и светлое.

«В Беларуси для «костюмного энвайронмента» вообще нет рынка»

— В Беларуси нет ни одной площадки, где бы я могла показать свои костюмы. Скорее всего, это мое хобби, потому что рынка сбыта нет. Наверное, нужно стать модельером, но мне это не интересно.

Молодым дизайнерам в нашей стране еще сложнее — их очень много (и много неплохих), и возникает дикая конкуренция. Но ребята стараются, куда-то выезжают. Чем больше ты будешь ездить везде, светить свою коллекцию и себя лично, тем быстрее ты «выстрелишь». У нас же сейчас только одна площадка — Belarus Fashion Week. «Мельницу моды» я вообще не беру в расчет: она еще идет, но судьи остались прежними. Мода быстро развивается, и потому судить и выбирать победителя должны молодые люди.

В Беларуси для «костюмного энвайронмента» вообще нет рынка. Скажем так: искусство в Беларуси зависит от экономики. Если там все будет хорошо, то и для культуры наступят хорошие времена.